Услышим послание ребят?
В театре вам всегда скажут, что нельзя переиграть на сцене ребенка. Настоящий взрослый артист (редкость, надо сказать, особенно в провинции) - тот, кто сохранил в себе детскую веру в предлагаемые обстоятельства. А тут - 15 трупп со всей России, укомплектованных лучшими природными артистами.
Артисты
Было много открытий: совсем еще дети из Усть-Ордынского округа, младшие школьники из Читы и Ангарска, старшеклассники из Новокузнецка, Омска, Екатеринбурга. Влюбленно слышит своих детей Т.Упсаева (с. Ользоны), ее "Часы с кукушкой" - звездный спектакль, собравший гроздь актерских дипломов.
Если перед тобой не скрученный, не зажатый растущий и взрослеющий юный гений - значит, у него настоящий режиссер. "Проделки Тома" Т.Хамитова (Ангарск) - тот самый счастливый случай.
Лауреат фестиваля А.Цыганков из Читы, чей герой - малолетний преступник Йоген, - настоящая звезда в труппе режиссера Е.Домошенкиной.
Лауреат фестиваля М.Стрельникова, героиня спектакля из Екатеринбурга, - почти уже взрослый человек, актриса, какой не встретить в провинциальном театре. Страшновато: а вдруг она туда пойдет? То же в полной мере относится к более взрослой Полине Деминой из Омска.
Но кроме артистов, у спектакля есть еще авторы - драматург, сценограф, музыка и режиссер; когда с ними проблемы, юный актер застывает на сцене и на него так же трудно смотреть, как на актера в рядовом профессиональном театре.
Драматургия
Неизвестный мне автор Зинчук представлен на фестивале дважды - вдвое больше, чем Т.Уильямс или даже Софокл. Это одна и та же пьеса, только в ангарском театре "Росток" она называется "Вперед, котенок!", а в красноярском "Шлагбауме" - "Если ты видел дорогу". Текст безнадежно графоманский: автор не ищет ответов, он все заранее знает; и дети заранее знают и прикидываются вместе с автором, играют в интеллектуальные поддавки: в Ангарске эту муру про "что такое хорошо и что такое плохо" даже называют "философской сказкой". Музыка, декорация, костюм - чем больше в них старания, тем больше художественный развал, идущий от режиссера, выбравшего плохую пьесу.
Другой случай - благородная военная тема, выбранная в Таштыпе (Хакасия) и в Кемерово (детский театр "Перекресток").
"Опаленная войной" у хакасцев - история про скрываемую похоронку и про добрых голодных крестьян, пожалевших сирот войны. Тема ничего в театре не решает, если за нее берется автор (А.Азова), не умеющий создавать живых людей.
В кемеровских "Непокоренных" режиссер Л.Лапшина, исполненная благородного сочувствия к детям блокадного Ленинграда, сама монтирует банальные тексты - и ложный пафос топит редкие живые моменты из подлинных детских писем того времени. Жаль - в этом тупике помнится пара загорающихся на минуту девчоночьих глаз.
В Ленинске-Кузнецком у театра-студии "Вдохновение" есть, к сожалению, свой драматург - она же режиссер Е.Чернышева. Здесь, как и всюду, замечательные артисты - старшеклассники; но беспомощная и агрессивно-претенциозная драматургия многое губит. Пьеса называется "В поисках Пьеро, или Иркины сны:" Выбран традиционный и вполне перспективный писательский ход: девочку не понимает папа, выключает громкую попсу, под которую она танцует. Девочка заснула и видит сон. Но сон - это ведь уже подлинная, по гамбургскому счету, характеристика для героини. И это у никакого драматурга - тот же, что и наяву, юный обыватель, зависимый от обстоятельств и набитый попсой вместо музыки.
"Белиберда в Вообразилии" (театр "Арго", Новокузнецк) - простенькая сказочка с моралью (авторы А. и Л.Измайловы); впрочем, кажется, здесь текст все же не такой примитивный, как у Зинчука; расслышать его трудно, спектакль торопится к очередной песне на слова режиссера А.Жемеро: а песни губит "фанера". За белибердой (без кавычек) на сцене - все те же прекрасные артисты-дети и, кажется, неплохой режиссер. Но - "фанера":
Музыка
К счастью, "Белиберда" - единственная "фанера" на фестивале. Но и без нее музыкальная режиссура спектаклей - почти всеобщая проблема. Музыка в лучшем случае впрямую иллюстрирует эпизод; удачно дополняет текст - у екатеринбуржцев; лишь у омичей музыка, хоть и не всегда, ведет свою, отдельную игру, расширяя смыслы спектакля.
Формально музыки в драматическом спектакле может и не быть, ее часто и нет; но не быть ее по существу - не может: спектакль ведь всегда звучит. В широком смысле музыка в театре - это интонированный человеческий голос, это звучащая, наполненная пауза.
В "Часах с кукушкой" из Ользон музыкального оформления формально нет; но это, наверное, самый музыкальный спектакль на фестивале - так бережно, так любовно прислушивается к подлинным голосам своих артистов режиссер Т.Упсаева. В сказке С.Прокофьевой и конфликт музыкальный: на роль солистки - Кукушки из часов, пока она ищет своих кукушат, пробуются и Сова, и Лев, и Пес; но получается, что без голоса Кукушки время остановится и все пойдет не так.
Досадный музыкальный просчет - в "Женском разговоре" (театр "Любимовка", Иркутск). К классному тексту В.Распутина мне в зале почти невозможно пробиться из-за абсолютно неинтонированного, монотонного монолога героини. Эпический текст (рассказ, не переведенный в диалог) - не самая простая в театре задача; но театру свойственно с нею справляться - вспомним хотя бы, что великий Любимов ("однофамилец" иркутского театра) практически только прозу и ставит у себя на Таганке.
В тексте распутинского рассказа столько живой жизни, столько разных возрастов и состояний, столько любви, два мужа и три сына героини - и обо всех рассказывает юная, одаренная по определению актриса, старательно играя старческую немощь - и на одной ноте абсолютной "святости" и правоты. Хорошая на этот раз драматургия, но тот же благородный пиетет перед темой, что и в "Блокаде Ленинграда", да еще и трепет перед живым местным классиком сковал музыкальный слух и режиссерскую самостоятельность уважаемой Л.Петергериной.
Сценография, костюмы
В "Проделках Тома" по Марку Твену (театр "Родничок", режиссер Т.Хамитов) живые, очаровательные, динамичные, юморные юные артисты действуют в условном игровом пространстве - симпатичном, но "никаком": разноцветные кубы и лесенки кажутся необязательными, взятыми напрокат из любого другого спектакля того же знаменитого ангарского театра.
Слишком красивые, слишком взрослые белые лебеди на фоне очаровательного "демоса" с птичьего двора из андерсеновского "Гадкого утенка" (театр "Бегущая по волнам", Улан-Удэ, режиссер Н.Сахинова) выглядят существами высокомерно-холодными; жаль, что в такого лебедя превратился и чудесный заглавный герой. Красивый костюм сыграл со спектаклем злую шутку.
Удивительный случай - мастерская игра с реквизитом в спектакле "Предназначено на слом" Т.Уильямса (театр "13 стульев", г. Малоярославец, режиссер Г.Воленко). Явно талантливая актриса А.Воленко обыгрывает десятки предметов - тут, на свалке, их разнообразие неисчерпаемо (коробка, зонт, веревка, проволока, многое другое) - и эта игра, профессионально поставленная режиссером, становится самоцелью. Девочка потеряла всех близких, ютится в доме, "предназначенном на слом", но бесконечные судороги с реквизитом не только компенсируют (так, наверное, по мысли спектакля), но и вытесняют из спектакля трагедию детского одиночества, не дают разглядеть людей, выписанных в горячечном монологе героини. Она, слишком занятая физически, становится однообразна по внутреннему состоянию.
Четыре железные кровати в немецком интернате для малолетних преступников - точный образ враждебного пространства. Тема в пьесе П.Френкеля "Почему я здесь" (театр "Вокзалъ", Чита, режиссер Е.Домошенкина) перекликается и с Уильямсом, и с "Пьеро" - вечные "отцы и дети"; но здесь решение пространства работает на спектакль.
Лучший на фестивале свет, тактичный намек на "античность" в стильных и благородных по цвету костюмах и почти пустом пространстве выделяют новокузнецкий спектакль "Мы играем Софокла" (театр "Фаэтон", режиссер Г.Коляев).
Самое аскетичное решение пространства (несколько "работающих" стульев) стало и самым убедительным ("Когда выпадет снег" по Д.Рубиной, Театральная мастерская гимназии "Театр", Екатеринбург, режиссер Е.Крайзель). Пустое пространство делает более выпуклой историю изумительно свободного, яркого, доброго, умного человека - девочки, почти смертельно больной.
Точно работают сценография и реквизит у омичей (театр "Третий круг", "Двое в темноте" А.Слаповского и М.Бартенева, режиссер Ф.Бабаджанян).
Вообще же рядовой спектакль и в любительском, и в профессиональном театре пугается пустого пространства - природного и основополагающего "элемента" сценографии. Режиссеры забывают, что главное в пространстве сцены - человек, и любая деталь декорации и реквизита уместна здесь только постольку, поскольку развивает характеристику героя.
Режиссура
Естественные лидеры фестиваля - режиссеры, которым удается собрать достойных соавторов - драматурга, художника; не потерять за темой юного гения-актера, бережно и точно аранжировать звук спектакля. Многое получается у режиссеров из Ользон, Екатеринбурга, Читы, Омска. Т.Упсаева, Е.Крайзель, Е.Домошенкина, Ф.Бабаджанян - лауреаты фестиваля.
Особая благодарность - Ангарску, поразившему нас на открытии: на сцене было огромное количество раскованных, счастливых ребят вокруг замечательного педагога и организатора фестиваля Тагира Хамитова.
С природой гения-ребенка так или иначе считается большинство перечисленных спектаклей, они отмечены дипломами трех степеней.
Гран-при - у омичей. "Двое в темноте" - обжигающая история двух детей из разных культур, религий и языков, которые случайно сошлись в подвале разбомбленного дома. Они начинают с той же кровавой непримиримости, что бушует наверху, у взрослых, а заканчивают новыми Адамом и Евой - возможными родоначальниками многочисленного народа, который еще могли бы увидеть при жизни - проживи они, скажем, нормальный человеческий срок, лет до 80. Их дети, внуки, правнуки и праправнуки уже никак не будут друг другу врагами: это будет подлинно народ-семья. Но "наши" добивают "чужого": заваливают подвал еще и новыми взрывами - и кто теперь выведет ребят отсюда для новой жизни?
Станем мы новым народом, без кровавого деления на "наших" и "чужих", услышим послание омских ребят?
И взрослый театр, взрослый мир - помнит ли, каким он сам был в детстве?
