РепринтЪ: Ненадежные адреса
80 лет назад, весной 1934 года, газета «Правда» писала:
«Д.ЗАСЛАВСКИЙ.
О господине В.Леффельгольце мы знаем в точности лишь то, что он действительно существует в Германии и живет в небольшом городе Вейсенбурге (Бавария). Львиную долю промышленности этого города составляет производство галунов и позументов, и так как фашисты охотно обвешивают себя всякими такими украшениями со свастикой, то, вероятно, это наиболее процветающая ныне в Германии промышленность. Не исключена возможность, что и господин Леффельгольц имеет отношение к галуно-позументной индустрии и пользуется плодами истинно фашистской экономики.
О личности В.Леффельгольца мы можем только строить предположения. Наименее вероятный, но наиболее выгодный для В.Леффельгольца вариант заключается в том, что это - средний германский мещанин, не лишенный даже добродушия, но непомерно доверчивый. Он принимает за чистую монету все, что пишется в фашистской печати, и все, что говорят на фашистских собраниях. Он прочитал о неимоверных страданиях немцев в Советском Союзе, о голоде их, о преследованиях, прочитал, поверил и растрогался. Ему подсунули адрес наиболее нуждающейся, наиболее страдающей, наиболее угнетенной девочки в Советском Союзе, и он расщедрился, отсчитал несколько марок и перевел их по указанному адресу: село Ольгинское, Невинномысского района, девице Н.Симани.
Господин В.Леффельгольц наверно представлял себе с умилением картину радости, восторга этой совсем неизвестной ему девицы. Вот получает она с недоумением эти 8 марок 80 пфеннигов. Лицо ее озаряется счастливой улыбкой. Она плачет, родители плачут. И все становятся на колени и молятся: добрый немецкий бог, вознагради доброго господина Леффельгольца, пошли ему хороших покупателей и симпатичные барыши!
Мы должны разочаровать господина Леффельгольца. Никто не плакал в селе Ольгинском, когда пришли его деньги, но многие смеялись. И плакали только его денежки. Впрочем, если господин Леффельгольц действительно только чрезмерно доверчивый и чересчур наивный немец, не лишенный добродушия, то можно его утешить. Не пропали его 8 марок 80 пфеннигов, а пошли на доброе, на хорошее и притом немецкое дело.
Адресатка Н.Симани, ученица 1-й ступени, пишет:
"Пересланные мне от неизвестного мне В.Леффельгольца 8 марок 80 пфеннигов передаю в распоряжение МОПР, и прошу их использовать для оказания помощи детям славных немецких революционеров".
Так что господин В.Леффельгольц, экспортировавший в Советский Союз капитал в 8 марок, может быть доволен: капитал вернется в его родную Германию.
Другой наиболее вероятный, но наименее выгодный для В.Леффельгольца вариант заключается в том, что он совсем не такой уж наивный и простодушный немец, который верит во всякие глупости, а что это именно он, напротив, и распространяет эти глупости и ложь. Он не только посылает по адресам фашистские марки, но и распространяет эти адреса. Такой экспорт германских капиталов преследует определенную цель и входит составной частью в антисоветскую фашистскую кампанию. Наверное, и деньги-то господин В.Леффельгольц посылает не свои собственные, а из специального фонда, предназначенного для фашистской агитации такими средствами.
Преглупо выглядит в таком случае этот фашистский агент В.Леффельгольц. Стоит ли собирать по Германии специальные антисоветские фонды, чтобы перекачивать из них средства в МОПР? Стоит ли посылать по разным адресам деньги, чтобы получать от немецкой советской молодежи такие ответы:
"Люди (где? В фашистской Германии!) совершенно чужие, о существовании которых мы не слышали никогда, вдруг стали заботиться о нас, нам посылать марки.
Ясно, что под этим "скромным добрым делом" скрывается низкая подлая политическая цель, скрывается глубоко возмутительный обман: видите ли, в СССР, где хозяева - Советы, где руководят коммунисты, экономический развал, нужда, голод, и мы, фашисты, должны помочь братьям по крови, братьям-немцам по нужде.
Это в то время, когда миллионы трудящихся самой Германии стоном стонут от голода, нужды, вымирания, безработицей выбрасываются на улицы, на большие дороги, не получая нигде ни угла, ни крова.
Это в то время, когда фашистский кровавый террор лишает сотни тысяч детей и жен их отцов, мужей, заполняя ими - самоотверженными революционерами, борющимися против капиталистов, виновников голода и нужды, - тюрьмы и концлагери, стремясь физическим истреблением пролетариата остановить железный ход социалистической революции".
Так пишет Н.Симани, ученица 1-й ступени. Она пишет еще о том, что не нуждаются колхозники советской страны в помощи, что они сами могут оказать помощь нуждающимся братьям-рабочим в фашистской Германии. Это подтверждается в очень убедительной форме помощью жертвам фашистского террора в Австрии.
Ошибочка вышла, господин В.Леффельгольц: адресок оказался ненадежен. Там, где предполагалась немецкая Гретхен в фашистском стиле, ухватывающаяся за 8 марок с таким же проворством, с каким оперная Маргарита хватается за подсунутые Мефистофелем алмазы, - на деле оказалась советская девушка, которую не подкупишь ни фашистскими словами, ни фашистскими марками. И дешевый Мефистофель из Вейсенбурга уходит, как побитая паршивая собака, с поджатым хвостом. Он сидит теперь, этот мелкий бес германского фашизма перед бухгалтерской книгой и раздумывает: куда же, в какую графу, отнести эти несчастные 8 марок 80 пфеннигов? На антисоветскую кампанию? Неверно. В МОПР? Неудобно. А графы "на собственную глупость" не заведено в гроссбухах германского фашизма, хотя необходимость такой графы стала совершенно настоятельной после огромных расходов по лейпцигскому процессу.
И еще смотрит фашистский неудачливый Мефистофель на книгу адресов, по которым посылаются в Советский Союз фашистские марки, - смотри с недоверием и сомнением: какие же адреса теперь надежны?
Нет надежных адресов для германского фашизма в Советском Союзе. Опора антисоветской агитации основательно выкорчевана коллективизацией. Если господину В.Леффельгольцу улыбается мысль продолжать переписку с ученицей первой ступени Н.Симани, то можем сообщить ее адрес: "Село Ольгинское, школа тракторных бригадиров".
На лейпцигском процессе тов.Димитров советывал прокурору Вернеру многому поучиться, прежде, чем говорить о жизни в Советском Союзе. За такой "дерзкий" совет тов.Димитров был по требованию прокурора на три заседания исключен и отправлен в тюрьму. А ведь в сущности это был совсем не "дерзкий", а благожелательный и мудрый совет. Вот какой-то В.Леффельгольц заплатил за науку 8 марок 80 пфеннигов, которые пойдут в МОПР. Невежество германских прокуроров обошлось германскому правительству значительно дороже.»
