В государстве может быть только одна нация?

Когда в очередной раз обсуждаются права человека в Чечне, когда радикалы призывают «к топору», дабы скинуть «преступную жидо-масонскую клику в Кремле», когда убивают таджикскую девочку или африканского студента, словом, каждый раз, когда речь заходит о ксенофобии, антисемитизме или расизме в России, в разговоре упоминается «многонациональность» нашей страны.

Квасные патриоты требуют оформить «истинно русскую государственность», общечеловеки призывают разобраться с «великорусским шовинизмом» - предлагаемые цели и методы подчас диаметрально противоположны, но в целом все сходятся в том, что «Россия – многонациональная страна».

Причиной тому, в основном, «национальный вопрос» большевиков, который являлся одним из краеугольных камней их политической доктрины. Стоит вспомнить, что нация русского государства, вышедшего за рамки Среднерусской равнины, перевалившего за Урал и Кавказ, распростершегося от Польши до Камчатки, в принципе перестала отвечать требованию этнической идентичности. Русская нация состояла из большого числа региональных групп, представители которых пополняли сокровищницу русской культуры. Однако после революции 1917 года все изменилось. Ленин сотоварищи были заинтересованы не столько в сохранении целостности русского государства, сколько в мировой революции – в этом плане куда нужнее было обеспечить прогрессивное единение в строительстве коммунизма, приоритет получило наднациональное сотрудничество, а русский ли человек или нет, стало не так важно – главное, что коммунист. Для этого и была придумана форма "многонационального государства", русскую нацию разделили на национальности.

Амбициозные планы советского руководства в итоге послужили причиной формальной обоснованности выхода союзных республик из-под юрисдикции Москвы. И ладно бы, если бы на этом процессы дезинтеграции на постсоветском пространстве закончились. Пожалуй, не так уж и плохо иметь кольцо независимых стран вокруг себя (при условии, что отношения с ними будут доброжелательными) – буферные функции могут быть реализованы на территории сопредельных государств не хуже, чем в собственных приграничных районах, а в первом случае можно обойтись без значительного вложения средств. Проблема в том, что «национальные республики» были созданы и в РСФСР. Были введены понятия «титульной нации» и «нацменьшинств», фактически людей разделили на настоящих русских и людей второго сорта, создав основной тезис ксенофобии – борьба с которой будет безрезультатной до тех пор, пока не устранят ее основную причину – отказ в праве быть русскими.

Нация в государстве одна. Национальность – это принадлежность к данной нации. Необходимо понимание, что русскими являются все граждане русского государства (России), считающие его своим, вне зависимости от места своего рождения. Фантазии о «многонациональном государстве» и, как кульминация, о «государствообразующем этносе» вполне могут развалить государство. Первый шаг к этому – отравленное шовинизмом разделение на «русских» и «нерусских» – уже сделан. Питающее бытовую ксенофобию возмутительное поведение некоторых кавказцев вызвано именно тем, что они не считают себя русскими, а Россию – своим домом. Так называемые националисты (всех мастей) – паразиты на теле русской нации. Они рвут ее на части, растаскивают по «национальным» образованиям, надежно работают по варианту демонтажа русского государства.

Мне довелось встретиться с профессором лингвистики из Махачкалинского университета. Запомнилась фраза, которую он сказал с огромным убеждением: «...мой родной Дагестан - а я считаю Дагестан частью России...» В самом Дагестане, стало быть, есть осознание причастности к русскому государству – а значит, и к русской нации. Нельзя втаптывать в грязь это осознание, речь должна идти об идентификации не по антропологическим параметрам, а посредством русской культуры – чрезвычайно разнообразной, созданной представителями самых разных регионов русского государства, но одной на всех. Иначе все те, кому запрещено быть частью нации, совершенно закономерно перестают считать государство своим и стремятся отколоться – никому не хочется быть людьми второго сорта.

Региональные интересы оказываются выше национальных. Татарстан возмущается празднованием взятия Казани и требует перехода на латиницу. О Чечне, которая столетиями была в составе русского государства, говорят как о чем-то отдельном не только масхадовцы, но и представители федерального правительства – дескать, надо наладить отношения русских и чеченцев. Мы хотим перестать считать Казань, Уфу, Владикавказ русскими городами? Вспомнить, что Сибирь – это не «исконно русские земли»?.. Так мы дойдем до того, что появится «национальность» новгородцев – вспомнится и «истинная новгородская демократия», и «разгон вече московским тираном».

Если же раскол зашел настолько далеко, что русская нация не в состоянии осознать свое единство, то остается только одно: сделать шовинизм государственной идеологией и силой оружия держать людей второго сорта под контролем. Либо определить бесспорно русский регион (скажем, территория Владимиро-Суздальского княжества) и ограничить русское государство его пределами.