Из рубрики «Их нравы»: как английские феминистки мужей топили
30 лет назад был снят фильм Питера Гринуэя «Отсчет утопленников» – одна из вершин кинематографического постмодернизма, до которого в наивных восьмидесятых еще не успели добраться шкодливые ручонки голливудских попсовиков.
Уже в девяностых Гринуэй громко заявит о решительной и бесповоротной смерти синематографа. Судя по его последним работам, англичанин и впрямь стал относиться к киноискусству, как к трупу, то есть патологоанатом окончательно победил в нем художника. Но тогда, в 1988-м, режиссер был на пике формы – и по праву считался одним из искуснейших киношников планеты.
Три женщины с одинаковым именем Сисси Колпитс – бабушка, мать и дочка – поочередно топят своих надоевших мужей: в корыте, бассейне, море. Местный судмедэксперт Мэджет помогает мужененавистницам избежать ответственности, ибо надеется (тщетно) переспать хотя бы с одной из оных.
Несовершеннолетний сын Мэджета Смат тоже неравнодушен к вопросам пола – полфильма он пытается выяснить, в чем смысл обрезания, и в конце концов самостоятельно проведет этот обряд на себе. А соседская девочка, во имя которой будет совершен данный подвиг, всю картину кряду так и пропрыгает через скакалку, считая звезды и сочиняя для них имена. В живых к финалу останутся немногие – утопленников-то будет всего трое, но для умерщвления кого угодно существует еще тысяча и один способ: Питеру ли Гринуэю об этом не знать?
На протяжении фильма в кадре поочередно возникают все цифры от 1 до 100 – такой вот математический ребус от педантического структуралиста Гринуэя.
В «Отсчете утопленников» – самом насыщенном и совершенном своем фильме – ни на секунду не перестающий помнить о смерти британец Гринуэй продемонстрировал публике едва ли не половину вышеупомянутой тыщи способов лишения жизни. В кровожадности при этом маэстро английского артхауса не обвинишь – не смертельно напугать он нас хотел, а всего лишь интеллектуально развлечь. И в этом смысле «Отсчет» – перевыполнение плана: вопиюще несерьезную, легкомысленную и абсурдную, картину сию все-таки непременно надлежит несколько раз пересмотреть, чтобы хоть отчасти в ней разобраться.
Впрочем, пересматривать «Отсчет» хочется вовсе не из-за этого и даже не из-за пляски чисел, а из-за всегдашней гринуэевской трансформации кино в живопись: в данном случае эта высокохудожественная операция, кажется, достигла своего абсолютного апогея.