Сергей Захарян

© Новости Иркутской области (zaksobr)

Культура Мир

11916

06.06.2004, 09:36

В бананово-лимонном Сингапуре...

"Сингапурский" тупик

Железногорским артистам жутко жалко своих героев из пьесы "В бананово-лимонном Сингапуре".

И впрямь — слезная история про злодейку-судьбу, измордовавшую добрых людей.

Алексей не пил бы, если б было чем заняться в этой глухомани.

Рая-лесоруб играла бы на пианино, когда-то купленном покойным отцом (тож лесорубом), — да пропила его — вместе со здоровьем и зарплатой.

Юрик помог бы Рае излечиться от пьянства и чахотки — да хромает, бедный, сильно и живет на тощую инвалидную пенсию.

Лида родила бы от любимого мужа — да боится, что от пьющего Коляя родится дебил.

И вот Юрик поет песенку Вертинского про Сингапур, Коляй забирает все деньги, отложенные про черный день, и отправляется туристом в Сингапур; теперь его ждут назад за накрытым столом (и уже начали полегоньку праздновать). Теперь и вылечатся все, и Лида родит, и Алексей вырастит банан у себя в огороде.

Коляй вернулся, пнул сапогом любимого дворового пса, выпил с друзьями и: повесился: оказывается, денег до Сингапура не хватило, и он две недели пил в райцентре.

...Впрочем, нет, так "мыло" не кончается: надо, недодушив, вынуть Коляя из петли, отправить его снова всем миром в Сингапур, а уж он потом всех за собой вывезет и вылечит. С таким сочувствием сыграна пьеса, так полно соединяются артисты с персонажами, что видно: играют про себя, про свою трудную судьбу (Железногорск уж точно, не Сингапур!). И вполне заслуженны три диплома фестиваля — Рае и Юрику (Наталья Тетюшкина и Сергей Цирулькевич) и режиссеру (Ирина Бушуева). В сущности, и всем артистам положен диплом — за правду жизни.

Но тупик наш российский — не железногорский, не железнодорожный, не в загаженных, кажется, на сто лет вперед злобным великаном-лесорубом ("БАМ!" — гудит его поступь) окрестностях Магистрального. Тупик — внутри, в легендарной нашей к себе жалости: виновата судьба, виновато начальство, а не то бы ух! как в театре: сдвинь ситцевую занавеску наискось позади скудного стола — и вот оно, счастье, вот он, "Сингапур" в духе вечных иркутских "академических" чудо-финалов: солнце, песок, бананы и лимоны под песенку Вертинского.

Может, чуть больше самоиронии, чуть меньше милоты несчастным героям спектакля — и чуть глубже показалась бы пьеса С. Главатских. Но и так хорошо, и так правда: в тупике — как в жизни. Но тут — некстати? — русский классик со своими сценическими шутками, из которых один вывод: настоящей нашей жизни — театру нашего свободного внутреннего "я" — ничто не помеха, никто не начальник, нигде не тупик!

Утешенье Чеховым в домашнем театре

Еще два диплома фестиваля — Петру Нейхцу в "Медведе" ("лучшая мужская роль") и Кате Разгон в "Предложении" (номинация "Надежда"),

Помните? — если "по жизни", то герою первой истории ("Григорий Степанович Смирнов, нестарый помещик"), не получи он прямо сегодня денег, — грозят нешуточные неприятности; а героине второй — похуже будет, чем Лиде из "Сингапура": последняя хоть от пьяного мужа может рискнуть родить, а "Наталья Степановна" и вовсе вот-вот старой девой останется!

Но какая, к черту, "жизнь" сладит с безудержно живыми, красочными, своенравными и свободными героями Чехова! Никакого расчету, никаких страхов, из совсем другой материи, чем в сиротском "Сингапуре", сотканы персонажи в спектакле Домашнего театра "Приют комедиантов" Галины Пальчик (Магистральный). А ведь тоже — не спутаешь! — русские люди...

Отчего же им хорошо, если вокруг одни тупики?

— Да ведь они в другой жизни живут — там, где Чехов и — никаких тупиков.

Они — там, где режиссер: она получила, работая железнодорожником (как Рая "сингапурская", почти что лесорубом у великана-БАМа), — бетонную квартирку в доме, кособочащемся на вечной мерзлоте, — и поступила с этим счастьем совсем не по-людски: стеснилась с мужем в шестиметровую комнатку, две другие разгородила — и в ее домашнем театрике человек двадцать зрителей (и я, счастливый, среди них) помещаются возле совсем крохотной сцены. А в прихожей под потолком — портреты артистов: их много, и народ все веселый, отборный, и даже мэр Владимир Федорович Маренич среди портретов (и артист, говорят, классный!). Возвращаюсь к чеховской сцене — вижу, и у Нейхца все так классно получается, что сам Михаил Иванович Жаров в том же "Медведе" теперь в моей памяти "магистральное" впечатление не вытеснит!

А на лестничной клетке — к Домашнему театру — стены разрисованы гуашью: каждый рисуй себе стул по вкусу — и будет тебе место в зале театра постоянно. И я нарисовал, и коллега мой Виталий Сергеевич Нарожный, и у нас теперь стул с табуреточкой в Магистральном есть — и не в тупике, а в настоящем Доме, в настоящей жизни, которой ни лесозавал, ни мерзлота, ни "федералы", высасывающие соки и загоняющие страну в вечный провинциальный тупик, — не помеха.

Потом — вдоль гнилой Зоны, вдоль жуткого "индустриального" завала (убрать его — новый великан-БАМ нужен, с великаньей силой и с великаньей мошной) — на "Сопку": там, рядом с поселком, есть клуб — со зрителем-солдатом, не слишком избалованным, хотя бы и "по-сингапурски". Там — спектакль из Чуны.

Про веру и всепрощенье

Вообще-то героиню тельмановской "Скамейки" по программке зовут безлично — "Она"; а героя (их всего двое в пьесе) — "Он". Но если "Он" за время нервного знакомства на парковой скамейке много раз менял имена, то Она как была, так и осталась Верой. Ив пронзительном исполнении Светланы Гульметовой (диплом "Лучшая женская роль") вдруг заставила по-новому поверить в эту, казалось, давно и заслуженно сошедшую со сцены пьесу.

"Скамейка" лет двадцать назад была этаким всероссийским шлягером про замордованных баб и неверных мужиков — про ту же тупиковую "нашу" жизнь, из которой только в "Сингапур" или в петлю. И так много, и так "по жизни" в профессиональном театре" Скамеек" сыграно, и такими знаменитыми артистами, что сама немудрящая пьеска как бы и не спешит вернуться в прежнем своем качестве на чунскую сцену (народный театр "Песочные часы", режиссер Лира Баранова). Ну нет и неоткуда взяться в чунском "тупике" той победительной столичной (а по сути, по искусству — дремучей, провинциальной) стервозности, какой наделяла "Ее" (как и всех, впрочем, своих героинь: сцена ведь не позволяет сыграть не того, кем ты уже являешься) знаменитая артистка, теперь многолетняя хозяйка одного из столичных (и глубоко по сути провинциальных) театров.

А тут, на "Сопке", девушка из Чуны не сыграла — прожила два часа — про себя, в которой — вот глупая! — житейского расчета никакого нет, кроме любви. Рядом с нею извивается, изгиляется, изолгался этот "Он" — то ли Николай, то ли Алексей, то ли Федор (Евгений Баранов); а она, всплакнув на очередном обманном "сингапурском"

повороте, в очередном тупике, — и даже иногда вроде бы возмутившись,— опять ничего от себя не предъявит им всем: и Николаю, и Алексею, и Федору, кроме всепрощенья и готовности любить. Вот он, русский рай, русская надежда, русская Вера, русская женщина (или — как шепнул коллега рядом, в зале, — Богородица!).

А потом — по прекрасной дороге, обсаженной вековыми соснами, — в сторону от БАМа, в вековое приземистое, не-бетонное и потому прочное Казачинское, на вечер закрытия фестиваля (там Лира Баранова и ее чунские артисты получат еще и Гран-при Анатолия Байкова за неожиданно свежего, философски-актуального горинского "Герострата!"). А после — незабываемый.

Дуэт мэров на Киренге

После вручения призов — длинный (на всех участников фестиваля) стол на берегу Киренги, прекрасное, с игрой — настоящее театральное Закрытие, к которому и березовая Троица подоспела, а тупикам трудной жизни и "сингапурскому" горестному провинциализму совсем не осталось места. Про "провинцию", которую хочешь — носи в съеженной душе, а хочешь — брось, шутил в своем тосте образованный историк, наследник давней казачинской династии, строитель прекрасного (деревянного — не поплывет на мерзлоте!) храма в Магистральном, мэр района Николай Павлович Наумов. А потом они с артистом — могучим хохлом Мареничем — пели дуэтом, а я думал: где, на какой ступеньке вверх, к столицам, обрывается в тупики наша жизнь, где начальство становится распорядителем судеб, а мужику остается только пьяный "Сингапур"?

Здесь, за этим столом, на этом празднике — театр подлинной жизни, подлинной душевной свободы — не обрывался; и здесь рядом сидели поющие мэры, и с ними — Татьяна Скороход и Валерий Спирин, попечители Казачинской и Магистральной культуры, с такой любовью, так деятельно и бессонно отдававшиеся фестивалю; здесь был явно с нами Анатолий Байков, так рано ушедший театральный первопроходец на БАМе; здесь ждали на 30-летие БАМа, через два дня, Василия Тура, возобновившего фестиваль в 96-м, после четвертьвекового перерыва.

Сергей Захарян

© Новости Иркутской области (zaksobr)

Культура Мир

11916

06.06.2004, 09:36

URL: https://babr24.com/?ADE=13258

Bytes: 8675 / 8647

Версия для печати

Скачать PDF

Поделиться в соцсетях:

Также читайте эксклюзивную информацию в соцсетях:
- Телеграм
- ВКонтакте

Связаться с редакцией Бабра:
newsbabr@gmail.com

Последние новости

01.07 07:54
В двух округах Иркутска на день отключат горячую воду

01.07 07:27
В Томске директора трёх фирм подозревают в мошенничестве на 5,5 миллиона

01.07 06:04
Легковушка врезалась в фуру и загорелась на трассе в Красноярском крае. Погибли три человека

30.06 22:40
В Улан-Удэ осудят экс-чиновника, обвиняемого в получении взятки на 1,3 миллиона

30.06 20:55
Капремонт детсада «Ая-Ганга» в Улан-Удэ завершен на 60%

30.06 19:56
Руководители «Церкви Последнего Завета» получили от 11 до 12 лет колонии

30.06 19:37
Власти Красноярска выкупают землю на улице Гросовцев. Ранее красноярцы за свои деньги отсыпали здесь дорогу

30.06 19:36
Мэрия ищет проектировщика подсветки почти сотни фасадов за 36 миллионов рублей

30.06 19:35
На красноярских «Столбах» завершают обустройство восьмикилометровой туристической тропы

30.06 18:55
Прокуратура требует аннулировать аренду земли под угольный порт на Таймыре

Лица Сибири

Белокобыльский Сергей

Битаров Александр

Медведев Герман

Кириченко Виталий

Пимашков Петр

Евтушенко (Гангнус) Евгений

Шеверда Сергей

Лобанов Александр

Абрусевич Андрей

Коновалов Андрей