Трансгуманоиды под надзором Старшего Брата
Американские ученые-футурологи разделены на два воинствующих лагеря. Первые яростно доказывают, что, каким бы стремительным ни был прогресс в освоении новых технологий, он не в состоянии изменить саму сущность человека. Другие, напротив, полагают, что революционные открытия (ожидаемые в первой половине наступившего века) могут внешний и внутренний облик человека изменить до такой степени, что и сама Природа-мать не узнает. У этих существ будущего есть научное имя - transhumans.
Идеологом последней группы ученых является доктор философских наук, преподаватель престижного Йельского университета Ник Бостром. Он - непременный участник всех футурологических конференций и автор десятков статей на эту тему. А чтобы паства не уснула под грузом научных (или псевдонаучных) терминов, Ник часто облекает свои прогнозы в форму живого диалога. Вот один из них. Встречаются (разумеется, лишь на экране монитора) трое американцев - профессор философии Нил Бридж, президент частной компании Эмили Браун и редактор журнала "Экономист" Чан Тен. Разговор происходит в феврале 2050 года.
Нил: Мы стали жить дольше, мы стали более богатыми и здоровыми. Моему дедушке сейчас 102 года, и он еще весьма активен. Мы научились управлять своими чувствами и создавать свои копии. Вот вы видите белозубого и свежего Нила, а на самом деле я, настоящий, может быть, не мылся и не брился неделю.
Чан: Да, я у многих вижу этот протест против излишнего использования косметики. Люди, имеющие наивысший статус в обществе, подчеркивают свое превосходство, напрочь перечеркнув всю ту мишуру, которая считалась престижной век назад.
Эмили: Я бы о себе этого не сказала. Особенно когда на улице жарко. Кстати, полвека назад "зеленые" были не на шутку встревожены глобальным потеплением климата, и это позволило последующим поколениям выработать некий Глобальный разум. Но замечу, что угроза апокалипсиса отдалилась лишь в последние двадцать лет. Мы смогли удержать население планеты в пределах 11 миллиардов и сохранить большую часть окружающей среды.
Чан: Да, если бы на планете не был утвержден Порядок - то, что Эмили называет Глобальным разумом, мы бы сейчас не беседовали. Но до сих пор нам не удалось создать глобальную иммунную систему, которая смогла бы уберечь нас от nanomachines (этим словом во всех своих работах Бостром называет молекулярных роботов-гуманоидов, которые саморазмножаются, обладают недюжинным интеллектом и принимают органическую пищу; человек на свою голову научился производить их с помощью "биомонтажа"). Террористические группы могут получить доступ к нанотехнологии (nanotechnology). Уберечься от этой опасности мы можем, лишь сформировав систему тотального слежения. Основа ее уже создана. Компании следят за покупателями, полиция осуществляет мониторинг общественных мест, военные смотрят, что делается в других странах. Всеобъемлющая камера стала дешевой и абсолютно доступной.
Эмили: Я представляю себе, в какой ужас пришли бы люди 50 лет назад, если бы узнали о наших планах. Они наверняка бы вспомнили о книге Оруэлла "1984", в которой за всем наблюдает всевидящее око Старшего Брата. Но у нас это нечто вроде нудистского пляжа. Когда все голые, смущение быстро проходит. К тому же можем наблюдать за теми, кто смотрит за нами. А результат налицо - наши улицы стали намного спокойнее.
Нил: И все-таки самое главное из наших достижений - это контракт на бессмертие (cryonics contract). Наука дает 50-процентную гарантию реанимации человеческого мозга в течение трех лет после смерти его носителя. К сожалению две трети человечества еще не подписало этот контракт. Это ужасно! Но мы все обязательно к этому подойдем, и наш мозг после смерти будет загружаться в компьютеры. И уже сам сможет сделать ту оболочку, которую захочет, чтобы иметь дело с физическими предметами. А "загруженный" интеллект может работать в сто раз быстрее, чем обычный человеческий.
Эмили: Я одна из тех, кто этого страшно боится. "Загруженный" в компьютер мозг может позволить себе лишь виртуальный секс. Это, конечно, замечательный вид секса, но я предпочитаю непосредственно прикоснуться к телу моего мужа.
Нил: А вот я проверю котировки твоих опасений насчет искусственного интеллекта на Рынке идей (этот рынок, Idea Futures, по мнению Бострома - также одно из главных достижений человечества за полстолетия. Если в конце ХХ века существовал лишь рынок фьючерсных контрактов, то полвека спустя стало возможным выставить на продажу и оценить любую идею, будь то культура или политика).
Эмили: Загрузка интеллекта - дело перспективное, но оно сопряжено с этическими моментами. Предположим, я еще при жизни загружаю свой мозг и делаю свою копию. Появляется двое существ. Какому из них прикажете оставаться с моим мужем? Мы играем с огнем!
Нил: Но только создав суперинтеллект, мы можем обезопасить себя он нападений террористов, использующих nanotechnology. Ведь мы уже прошли два кризиса в 30-е годы, когда десятки миллионов человек погибли от разрушительных вирусов, которые распространили по планете экстремисты. Сейчас все человечество оказалось на историческом перекрестке. Защищать лишь данный нам от природы интеллект - значит обречь себя на гибель.
Оставим спорщиков доктора Бострома продолжать их диалог (тем, кто захочет принять участие в аналогичных спорах, оставлю E-mail профессора - [email protected]). О будущем своей страны думают и американские дети - пока еще с "незагруженными" мозгами. Вот лишь некоторые представления подростков из штата Флорида о том, какой будет Америка в 2100 году:
Николь: И почему люди раньше не догадались, что каждый ученик может учиться дома, сидя за своим компьютером и видя на мониторе учителя? Никакой проблемы переполненности классных помещений. У моей семьи - отличный бизнес на Луне. А еще человечество научилось жить под океаном и лечить всевозможные заболевания еще до рождения ребенка.
Найдер: Все машины теперь работают только на электричестве и солнечной энергии. Когда я подхожу к моему автомобилю, он меня узнает, открывает двери, заводится и радостно приветствует человеческим голосом.
Стефани: В 2100 году воздух на земле стал исчезать. Мой отец потерял весь свой урожай кукурузы, не осталось ни одного початка. Мы долго брели куда-то по выжженной пустыне. О том, какие во Флориде росли пальмы, я могла представить себе только по старым фотографиям. Очень хотелось плакать, но внутри уже не было влаги. Я умерла, когда меня оставила последняя надежда.
