Ангарский атом: жителей Прибайкалья убьют медленно и со вкусом. Часть 1

Чем дольше идет расследование ситуации вокруг Ангарского электролизно-химического комбината, тем все более интересные детали всплывают на поверхность.

Как ни стараются ангарские атомщики навести туман вокруг своего производства – но шила в мешке не утаить. Уран – вещество крайне специфическое, и его следы обнаруживаются, как бы некоторым товарищам ни хотелось обратного, причем в самых неожиданных местах.

Итак, сначала осветим официальную версию происходящего на АЭХК, многократно и в разных интерпретациях изложенную его сотрудниками. Правда, показания этих сотрудников странным образом расходятся со словами сотрудников Росатома, но это говорит скорее о том, что товарищи просто не успели договориться.

По версии руководства АЭХК, на комбинат поступает концентрат руды, прошедший первичную переработку на заводе по обогащению руды горно-обогатительном комбинате. Этот факт сомнений не вызывает, хотя атомщики упорно стоят на том, что поступающее сырье имеет практически нулевую радиоактивность, в то время как учебник физики утверждает, что оно тащит за собой 10 кюри на каждые 30 тонн, или 100 гигабеккерелей. Если для блондинок, то в каждом грамме обогащенной руды в секунду происходит 12 тысяч радиоактивных распадов.

Кроме того, на АЭХК поступает плавиковый шпат, который там превращают во фторводородную кислоту. Путем соединения обогащенной урановой руды и фтора из этой кислоты получается тот самый гексафторид, который затем снова обогащается (путем отделения от него части бесполезных примесей) и в обогащенном виде поступает на завод по производству топливных элементов для атомных станций – или, в мечтаниях руководства Росатома, на международный рынок.

В этой схеме никаких особых подводных камней не наблюдается. Как будто. Но на самом деле далеко не все так просто, "бес в деталях".

Во-первых, как мы все, изучавшие школьную химию и физику, понимаем, при переводе руды в полезное вещество остается пустая порода, или отвал, как его называют геологи. Учитывая, что из 150 тонн обогащенной руды получается не более чем 1,6 тонны урана, пригодного для ядерного топлива, понятно, что объем отвалов будет большой. Причем отвалы эти достаточно радиоактивны – хотя и не так, как чистый уран.

На этом месте сотрудники АЭХК уподобляются птицам-попугаям и начинают махать крыльями, горестно восклицая: "Да какая там радиация! Нет там никакой радиации, это мираж и домыслы!" Может быть. А может и не быть. В любом случае очень хотелось бы увидеть эти отвалы (объем которых за 50 лет работы комбината должен быть огромным), посмотреть на форму их хранения, вдумчиво погулять по ним с дозиметром и посчитать количество зивертов на душу ангарского и иркутского населения.

Итак, запомним – отвалы, остающиеся после перевода обогащенной урановой руды в гексафторид.

Далее. При обогащении урана на АЭХК на каждые 150 тонн поступившей руды (или на каждые 1,6 тонн выпускаемой продукции в пересчете на уран) запланировано 400 килограмм потерь в переводе на чистый уран. Куда уходят эти потери, скажет любой студент-технолог: в воздух, в воду и в землю. Таким образом, на каждую "бочку" с гексафторидом урана, стоящую на складе готовой продукции, АЭХК теряет в неизвестном направлении более 2 тонн урана. Который, между прочим, является общеклеточным ядом, и ПДК которого составляет 0,075 миллиграмм на кубометр воздуха. Работники АЭХК, например, отлично знают, что те, кто работает на разгрузке руды, особой продолжительностью жизни не отличаются.

Внимание. Вот в этом месте атомщики опять начинают махать крыльями, ссылаться на датчики радиоактивности и кивать на то, что та же ТЭЦ-10 выбрасывает с дымом, в общей сложности, больше урана, чем весь АЭХК.

Однако – и это очень важно. О радиоактивности сейчас речь и не идет. Речь идет о производственных потерях металла урана, который, вне зависимости от радиоактивности, является ядом для человека. Что до сравнения с ТЭЦ – во-первых, эта самая ТЭЦ обеспечивает в основном нужды самого АЭХК, а, во-вторых, хотелось бы увидеть конкретные цифры многолетних измерений радиоактивности выбрасываемого из трубы ТЭЦ дыма. В любом случае, если верить сотрудникам АЭХК, то совершенно непонятно, почему ТЭЦ-10 до сих пор работает, а не закрыта. Особенно учитывая высочайший уровень онкологических заболеваний в Ангарске и Иркутске. В нашем регионе и без того радиоактивный фон повышен сверх всякой меры, а любая "добавка" к нему существенно ухудшает общую обстановку.

Итак, запомним второе – производственные, плановые потери урана.

При производстве каждой 1,6 тонны обогащенного урана, более 100 тонн обедненного гексафторида остается на комбинате в качестве отходов производства. Этот гексафторид содержит 0,25% урана-235, и оптимисты из Росатома утверждают, что когда-нибудь, в светлом будущем, они превратят колоссальную свалку ядовитых отходов в полезное сырье. Ладно, пусть говорят. Ведь оптимизм, если верить Брокгаузу, утверждает, что существующий мир (в нашем случае АЭХК) является лучшим из возможных. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Радиоактивную, очевидно.

Вот, казалось бы, и все "мелочи". Ан нет.

Во-первых, на АЭХК очень много собственного радиоактивного добра. В основном это оборудование, которое сорок лет использовалось для обогащения урана газодиффузионным методом и сейчас, после перехода на центрифужную технологию, оказалось ненужным. Это оборудование занимало три цеха, каждый протяженностью 1 километр, и в настоящее время представляет собой груду очень радиоактивного металлолома.

При попытках завести разговор про этот металлолом работники АЭХК меняются в лице и начинают рассказывать о том, что радиоактивное оборудование переплавляется на территории АЭХК, во время переплавки радиоактивный металл отделяется от остального, после чего нерадиоактивный металл сдается в металлолом.

Все замечательно, хотя хотелось бы, конечно, увидеть весь процесс своими глазами. А глаза, рассматривая фотографии АЭХК из космоса (равно как и рассматривая рекламные юбилейные альбомы), не видят на его территории ни одной установки по переплавке металла. Что странно, потому что оборудования этого – многие сотни тонн.

В любом случае, даже если атомщики правы, то радиоактивные металлы, содержащие тяжелые элементы в весьма значительных количествах, остаются на АЭХК. И их необходимо куда-то утилизировать. Запомним это тоже – пункт три.

Во-вторых, в цикле использования атомного топлива есть одна цепочка, о которой атомщики скромно умалчивают. Отработавшее в атомной станции топливо (твэлы) после выгрузки выдерживается 150 дней в специальном хранилище, в котором распадаются особо активные, но короткоживующие элементы. После этого отработанное топливо поступает на радиохимический завод, который разделяет его на плутоний, жидкие высокоактивные отходы, твердые отходы и оставшийся невыработанным уран-235. Специфика "сгорания" атомного топлива такова, что после превращения каждых 27 тонн урана-235 концентрации 3,3% в электричество, непереработанными остаются 26 тонн того же урана, но концентрации 0,8%. Грубо говоря, примерно половина выгорает, а вторая половина "разбавляется" продуктами, получающимися при сгорании.

Вот этот уран, то есть ядерные отходы, выделенные после разделения из отработанного ядерного топлива, снова поступает на какой-то ЭХК, где превращается в гексафторид и повторно обогащается. Руководство АЭХК стоит насмерть, отказываясь от факта поступления ядерных отходов на комбинат – однако против банальной физики не попрешь, обогащать отработанный уран больше негде – только на ЭХК.

Доказательством поступления ядерных отходов именно на АЭХК служит , к примеру, откровенное, хотя и случайное, признание одного из руководителей о наличии на внутренних стенках транспортных контейнеров таких изотопов, как америций и подобных ему. Это искусственные элементы, которые образуются только в атомном реакторе, и нигде больше.

Итак, ядерные отходы – это четыре.

В результате мы имеем на территории АЭХК значительное количество радиоактивных отходов, которые необходимо каким-то образом утилизировать. Никаких специальных хранилищ для такого большого объема отходов при строительстве АЭХК предусмотрено не было, а микроскопическое расстояние до жилых массивов (менее 2 километров от границы АЭХК до квартала 18) заставило руководство комбината принять нетривиальное решение. И оно было принято.

Почти все радиоактивные отходы, как выяснило недавнее расследование, складировались и продолжают складироваться в золоотвал близлежащей ТЭЦ. Каждый слой отходов перемежается со слоем золы, тем самым уровень радиации "размывается" и становится относительно безопасным – если не считать стоков от дождей и снега, которые, так и иначе, попадают в реку Еловку, Китой и оттуда – в Ангару. Между прочим, когда-то самую чистую реку мира.

На этом краткую хронику недомолвок и умолчаний руководства АЭХК можно было бы и завершить, если бы не одно "но". Мы говорим "умолчаний", а звучит – "преступлений", потому что речь идет о статье уголовного кодекса 237 – о сокрытии информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей. Впрочем, это дело не наше, а прокуратуры. Однако закончить на этом не удастся.

Продолжение следует.

URL: https://babr24.com/irk/?ADE=79137

Bytes: 9366 / 9202

Версия для печати

Скачать PDF

Поделиться в соцсетях:

Также читайте эксклюзивную информацию в соцсетях:
- Телеграм
- Джем
- ВКонтакте
- Одноклассники

Связаться с редакцией Бабра в Иркутской области:
irkbabr24@gmail.com

Другие статьи в рубрике "Экология" (Иркутск)

Гектары под навозом: как загрязняют земли в Иркутской области и не отвечают за это

Про Усолье-Сибирское сегодня знает каждый, кто хоть раз интересовался экологией в России. Мы уже писали, как вместо ликвидации загрязнений на месте бывшего «Усольехимпрома» площадь нефтяных линз под землёй только растёт.

Анна Моль

ЭкологияРасследованияИркутск

2203

21.07.2025

В Усолье-Сибирском снова нашли нефть под землёй. Только теперь площадь загрязнения больше, чем весь город

Очищают, ликвидируют, демонтируют — а нефть в почве всё течёт и течёт. В Усолье-Сибирском официально зафиксировано более 1600 гектаров загрязнённых земель. И это не метафора.

Анна Моль

ЭкологияЭкономика и бизнесИркутск

7167

16.07.2025

Байкал тонет в фекалиях и равнодушии

Река Снежная, питающая Байкал, превращается в сточную канаву. Канализация из посёлка Выдрино сбрасывается в воду, где обитают краснокнижные рыбы и байкальские эндемики. Берега покрыты зелёной слизью, в воздухе – стойкий запах фекалий.

Есения Линней

ЭкологияЭкономика и бизнесЖКХБурятия Байкал Иркутск

12317

15.07.2025

Штрафы, свалки и жалобы: как в Иркутской области борются с мусором

Если вы регулярно ставите машину у мусорных баков, мешая их опорожнению, стоит пересмотреть привычку. С 2025 года за такие действия можно получить штраф — для обычных граждан от двух до четырёх тысяч рублей, для должностных лиц — до пятнадцати тысяч, а для юридических — до пятидесяти.

Анна Моль

ЭкологияЖКХЭкономика и бизнесИркутск

5689

14.07.2025

Байкал под пилой: зачем власти настаивают на сплошных рубках в охраняемой зоне

С 2022 года вокруг одного законопроекта не утихают споры. Речь идёт о поправках к закону «Об охране озера Байкал», которые могут разрешить сплошные рубки в самом сердце охраняемой природной территории — на островах Байкала и в прибрежных лесах.

Анна Моль

ЭкологияПолитикаЭкономика и бизнесИркутск Байкал Бурятия

10079

08.07.2025

Северный мусорный оператор: год спустя — та же схема, те же проблемы

Первого июля исполнился ровно год с того момента, как в Братске и северных районах Иркутской области начал работать новый региональный оператор по обращению с отходами — ООО «Северный региональный оператор ТКО». Формально новый.

Анна Моль

ЭкологияЭкономика и бизнесПолитикаИркутск

11569

03.07.2025

Земля под вопросом: что на самом деле решил Конституционный суд по Прибайкальскому нацпарку

Конституционный суд РФ впервые официально признал: с правовым режимом сельхозземель внутри Прибайкальского национального парка всё не так просто.

Анна Моль

ЭкологияПолитикаНедвижимостьИркутск Байкал

13306

30.06.2025

Росатом. Байкальск. Усолье. 12 лет под видом очистки

Байкальск и Усолье-Сибирское много лет остаются центрами крупнейших экологических проблем страны. Но вместо ликвидации токсичного наследия — только техтуры и новые обещания. Байкал — не просто национальное достояние. Это лакмусовая бумажка всей экологической политики в России.

Анна Моль

ЭкологияЭкономика и бизнесИркутск Байкал

17933

26.06.2025

Все умрут, а на Байкальском тракте останутся?

Уже сложно сказать, сколько раз продлевали срок эксплуатации полигона на пятом километре Александровского тракта, куда с 1963 года вывозят твердые бытовые отходы из Иркутска. Ну не везет столице Восточной Сибири с чиновничьими талантами, которые бы позволили хоть как-то решать проблему.

Георгий Булычев

ЭкологияПолитикаСкандалыИркутск

15151

24.06.2025

Чистый воздух — не для всех: Иркутская область идёт к отчёту с превышениями

До завершения первого этапа проекта «Чистый воздух» остается полтора года. В 12 городах страны, вошедших в программу, должны снизиться объемы выбросов загрязняющих веществ в атмосферу как минимум на 20%. Сроки сжимаются.

Анна Моль

ЭкологияЭкономика и бизнесПолитикаИркутск

9268

24.06.2025

Эн+, Рослесхоз и Правительство Иркутской области объединяют усилия для защиты лесов от пожаров

Важное соглашение было подписано на Петербургском международном экономическом форуме между российским энерго-металлургическим холдингом Эн+, Рослесхозом и Правительством Иркутской области.

Ярослава Грин

ЭкологияСобытияИркутск

16788

20.06.2025

Иркутская область по уши в мусоре: кто виноват и что с этим делать

В Иркутской области снова не справляются с отходами. Несанкционированные свалки множатся быстрее, чем их успевают ликвидировать. А бюджеты муниципалитетов трещат по швам: на уборку мусора попросту не остаётся денег. Проблема касается не только отдалённых посёлков.

Анна Моль

ЭкологияОбществоЖКХИркутск

13395

12.06.2025

Лица Сибири

Титов Анатолий

Хорошева Ирина

Оланов Андрей

Есиповский Игорь

Григорьев Михаил

Савельев Александр

Веселкова Елена

Корняков Михаил

Заблоцкий Станислав

Тугаринова Ирина