Алексей Мишин: Конфессии ищут новые методы привлечения паствы
В последнее время появляется много объявлений о различных курсах и тренингах. Малоизвестные организации зазывают обучиться иностранному языку, финансовому менеджменту, психологии. За многими из них стоят религиозные общины.
То есть вы идете за знаниями по английскому языку, а попадаете в секту. Как рассказал газете «Областная» главный советник отдела этноконфессиональных отношений управления губернатора по связям с общественностью и национальным отношениям Алексей Мишин, религиозные организации в Иркутской области свою нишу уже заняли, особого роста числа прихожан не наблюдается. Теперь, чтобы пополнить свои ряды, они осваивают новые виды деятельности.
– Какие общины существуют в регионе?
– По нашим данным, в области действует порядка 20 конфессий. Например, Русская православная церковь у нас представлена более чем сотней общин. Каждая религиозная община регистрируется отдельно, указывая, в какую конфессию входит. Кроме того, православие у нас представлено и одной старообрядческой общиной – Иркутской. У нее есть своя церковь в предместье Рабочем и свое кладбище, причем они его сделали общеправославным: там могут быть похоронены не только старообрядцы, но и православные других юрисдикций. Зарегистрировано восемь исламских общин, три иудаистских, восемь буддистских. Несколько десятков общин у свидетелей Иеговы, причем часть зарегистрированных, а часть – нет. Одной общиной представлены лютеране, тремя – кришнаиты.
– Какие у нас действуют нетрадиционные организации?
– Мы их называем деноминациями. Такие организации нельзя отнести к конфессиям, потому что они пока находятся в процессе становления. У них нет устоявшегося богословия, четкой структуры. Может, со временем они вообще исчезнут, а могут и стать конфессиями. Например, Белое братство, которое было скандально известно в 1990-е годы. Они еще недостаточно оформлены для конфессии, но имеют серьезные отличия от других религий. Есть у нас и церковь Божьей Матери Державной. Тоже отдельная деноминация. Одно время существовала совсем экзотическая группа – Горхонская буддистско-шаманская община, синкретический такой союз, объединяющий два религиозных направления.
Кроме 20 конфессий и деноминаций, которые не скрывают своего религиозного характера, есть еще ряд организаций, действующих без регистрации либо же зарегистрированных в другой форме. Например, существует несколько объединений, изучающих наследие Рериха. Религиоведы считают, что по сути своей они являются религиозными. Но последователи данного движения от этого отказываются, называя себя общественными, научными, культурологическими обществами. Они в другой форме регистрируются и формально не являются религиозными. Или, к примеру, без регистрации действуют различные объединения поклонников Порфирия Иванова, который известен как сторонник закаливания. Религиоведы говорят, что, в принципе, это тоже определенный культ.
Есть случаи, когда организация сначала была религиозной, а потом сменила свое направление. Так было с Ангарским рериховским религиозным обществом, которое позже перерегистрировалось в культурно-общественное.
– Зачем? Это дает организациям какие-то преимущества?
– Когда организация зарегистрирована как религиозная, для того чтобы попасть в учреждения образования, она должна, по закону, соблюсти определенные требования – предоставить разрешение местной администрации, согласие родителей учеников.
А так проще. Например, учительница исповедует веру Рерихов и начинает вести пропаганду среди учеников – поскольку формально организация имеет статус общественной, это уже ненаказуемо. В Братске действовала неоиндуистская организация Сахаджайога. Тоже сначала она была религиозной, а потом стала общественной. Но мы стараемся деятельность таких организаций тоже отслеживать, ведь элементы религиозной деятельности в их работе присутствуют.
У нас в регионе по всем конфессиям зарегистрировано порядка 250 организаций. По нашим оценкам, как минимум еще такое же количество общин действует как группы, без регистрации. Закон этому не препятствует. Единственное, что у них меньше прав, например, на проведение мероприятий. Кстати, это касается не только нетрадиционных направлений. Например, православная церковь. Их общины тоже далеко не все зарегистрированы. Так, есть приходы в местах заключения, но, по закону, там нельзя создавать религиозную организацию. Часовенка построена или комната для молитв отведена, потому что у людей есть потребность обращаться к Богу. Но формально организацию зарегистрировать нельзя. То есть сама епархия считает, что там приход есть, а официально он не зарегистрирован.
Есть некоторые протестантские организации, которые считают, что с государством вообще нельзя идти на контакт, и не регистрируются, действуя именно как религиозные группы. Уже давно существует община пятидесятников в селе Большой Луг Шелеховского района. Там в основном люди пенсионного возраста. Они собираются раз в неделю на дому у руководителя общины, молятся, поют псалмы, рассматривают какие-то вопросы и расходятся. Зачем им регистрация?
– Как вы считаете, будет ли когда-нибудь шаманизм оформлен в единую религию?
– Шаманизм – это такая форма религии, у которой никогда не было оформленного свода канонов. Информация всегда передавалась из уст в уста. Были попытки еще в начале прошлого века свести все это воедино к определенной устоявшейся форме. Сейчас подобные инициативы снова появляются. Но дело в том, что внутри шаманизма существуют различные течения и им очень трудно договориться. В любой религиозной организации есть иерархия, даже в самой демократичной. Как шаманы должны признать, что кто-то из них будет главнее остальных, если сейчас они действуют каждый сам по себе?
Существует усть-ордынская организация шаманистов Сахилгаан, там же есть и шаманский фонд Орьёл. Оформление шаманской религии в единую было бы неплохо хотя бы потому, что сейчас под этой вывеской действует много шарлатанов. Они создают, по сути, деструктивные организации. В 2002 году у нас проводился так называемый шаманский съезд, куда люди приезжали фактически со всего мира. А оказалось, что организатор всего этого мероприятия уже несколько лет находится в федеральном розыске.
– Есть ли данные, какой процент людей по-настоящему является религиозным?
– По разным источникам, 5–10% населения. Это те люди, которые действительно за свои религиозные убеждения готовы отдать жизнь. Тех, кто соблюдает традиции, крестит детей, отмечает религиозные праздники, значительно больше – 60–70%. По нашим данным, в Иркутской области из них порядка 75% позиционируют себя как православные, 6% – мусульмане, около 5% – протестанты. Последняя ветвь представлена и пятидесятниками, и баптистами, и адвентистами седьмого дня, условно туда же относятся свидетели Иеговы.
– Наиболее активным периодом в плане регистрации религиозных общин были 1990-е годы. Как часто сегодня появляются новые общины в Иркутской области?
– Последняя конфессия на территории региона была зарегистрирована пять лет назад. Это мормоны, или, официально, Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней. У них две общины – в Иркутске и Ангарске.
Действительно, после распада СССР многие люди потеряли ориентиры в жизни, и часть из них, конечно, пошла в религию. Во-первых, стало возрождаться то, что уже было, но долгие десятилетия угнеталось. Во-вторых, появились новые течения из-за рубежа. В третьих, стало развиваться, скажем так, собственное религиозное творчество. Есть мнение, что все пришло из-за границы. Но откуда у нас появились, например, культ Виссариона или Белое братство? Эти общества именно здесь рождались.
Кстати, Русская православная церковь несколько лет назад заявила, что опасность, которую многие видели в 1990-е годы, когда шел бурный рост различных нетрадиционных для России религиозных движений, миновала. Тогда очень многие боялись, что Россия потеряет свою идентичность – национальную, культурную, идеологическую. Сейчас наша страна по уровню распространенности новых религиозных движений находится на среднеевропейском уровне.
– Можно ли предполагать, что центры влияния переместились в другие территории?
– Есть сведения, что постепенно основное направление деятельности религиозных движений переносится в Китай. Там действительно непаханое поле, страна, по сути, является атеистической. Традиционные для Китая три конфессии – даосизм, буддизм и конфуцианство – занимают чисто номинальное место, скорее культурное.
Я думаю, что если в нашей стране не будет никаких значительных потрясений, то и не будет изменений в плане религиозном. Каждая конфессия свою нишу уже заняла, особого роста числа прихожан не наблюдается. В последнее время многие протестантские церкви пополняют число своих сторонников за счет деятельности по реабилитации наркозависимых. Разного рода программы реализуют и представители других конфессий, все больше религиозных организаций начинает заниматься социальной помощью.
– Почему именно сейчас возникла идея объединения представителей разных движений в Межконфессиональный совет при администрации Иркутской области?
– Пока каждая организация варилась внутри себя и боролась за паству, идея объединения в совет была невозможной. А сейчас, когда они стали заниматься разными социальными проектами, у них появилось общее поле деятельности. Создан Межконфессиональный совет в феврале прошлого года. Но до этого несколько раз собирались рабочие встречи по вопросам, связанным с реставрацией Центрального парка культуры и отдыха в Иркутске, который располагается на Иерусалимском кладбище. В ходе обсуждений выяснилось, что в области еще 12 кладбищ являются недействующими и многие находятся «под асфальтом». Речь идет о том, чтобы хотя бы памятные знаки поставить, ведь люди должны знать, где похоронены их предки. В общем-то именно проблема кладбищ и стала основной при создании совета. В его составе представлено 11 религиозных направлений. Мы решили пойти по образцу президентского совета по взаимодействию с религиозными организациями и включить в него не только представителей четырех традиционных для России конфессий. Пришли к выводу, что именно эти 11 представителей могут совместно работать, у них есть общие интересы.
– На последнем заседании совета был показан документальный фильм, вышедший на одном из центральных телеканалов, о двух новых религиозных течениях – сайентологии и Церкви Муна. Какова была цель этого показа?
– Мы хотели поднять вопрос о том, как проблемы религии освещаются в СМИ. Сложилось такое впечатление, что этот фильм создан для того, чтобы переложить вину за все современные российские беды, такие как наркомания, алкоголизм, на американские спецслужбы.
– Но деятельность этих двух организаций действительно неоднозначна. Скажите, а в Иркутской области они как-то проявлялись?
– На рубеже XX и XXI веков у нас была зарегистрирована Иркутская организация Церкви объединения Муна. В основном в нее входили студенты, приехавшие из районов области и других регионов. Эта организация действовала, ее руководители несколько раз ездили в Корею на стажировку. Но она не прошла перерегистрацию, потому что не смогла найти в своих рядах десять человек с местной пропиской. Так и распалась. Действовала также и дочерняя организация – Федерация женщин за мир во всем мире, зарегистрированная как общественная. В 2000 году она была ликвидирована решением суда. Были представлены доказательства, что организация занимается религиозной пропагандой, то есть ее деятельность не соответствует целям, заявленным в уставе. Есть сведения, что федерация продолжает действовать нелегально. Ее члены раздают открытки на улицах, собирают пожертвования на какие-то совсем не религиозные цели и никогда не представляются, что трактуется законом как религиозная анонимность и является запрещенной деятельностью.
Церковь сайентологии в Иркутской области никогда не была официально представлена. Одно время в Усолье-Сибирском действовал Хаббард-колледж (Рон Хаббард – основатель учения сайентологов. – Авт.). Учение активно поддерживали руководители одного из крупных предприятий города. Но потом колледж свернул свою деятельность. Несколько лет назад в Иркутск приезжали представители сайентологической церкви из Москвы, и они подтвердили, что в нашем регионе есть люди, прошедшие обучение по системе Хаббарда. Есть информация, что руководители некоторых иркутских фирм заставляют своих подчиненных обучаться по этой методике.
– Были ли в регионе организации, которые реально представляли угрозу обществу?
– В 1990-е годы у нас очень активно действовал Научно-исследовательский фонд Роза-Крин. Хотя формально он значился научно-исследовательским, на самом деле чем только ни занимался – и православие, и ислам, и оккультизм, и заговоры, и магия, и нетрадиционная медицина, и парапсихология. В Студгородке у них работал кабинет для приемов. В числе последователей этого направления были заведующая детским садом и учительница начальных классов, и они опробовали методики на детях.
В отношении этой организации прокатилась целая волна судебных процессов. Известно, что глава фонда – челябинец, он часто приезжал в Иркутск. Для своих последователей он был своего рода богом. Мы созванивались с ГУВД Челябинской области, и нам сообщили, что это очень богатый человек. Начались разоблачения, и фонд исчез. Позже нам приходили сообщения из школ, расположенных в северных районах, что появляются некие люди и предлагают проводить особые занятия для детей. В последнее время такой информации не поступало. Вероятно, фонд как таковой распался, но эти люди продолжают вести свою деятельность, проводят различные курсы и тренинги.
