Волочкова полюбила Ходорковского
Балерина Волочкова выступила в защиту Ходорковского. Она сказала: "Ходорковский благородный человек и не смог оставаться равнодушным к лишениям заключенных.
Я убеждена, что на его месте должны оказаться другие, более достойные люди. А ради него я даже готова выступить в колонии на любых условиях. У меня даже есть соответствующий репертуар". Почему более достойные люди должны оказаться на зоне, где сейчас пребывает Ходорковский, и кого она, собственно, имеет в виду, из текста неясно. Неясно также, запуталась ли балерина в определениях или у нее такая ирония. Зато ясно, что сейчас Волочкова за Ходорковского, а еще летом была против и в числе других деятелей отечественной культуры подписала внушительную петицию о том, что вор должен сидеть в тюрьме, что приговор суда окончательный и обжалованию не подлежит, что всенародно поддерживает сторону обвинения, что наказание неотвратимо и другим чтоб неповадно было. И так далее.
Как мы помним из слов И.В. Сталина, произнесенных им на одной из встреч с творческими работниками, “если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров, врачей, у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. Простой крестьянин не пойдёт из-за пустяков кланяться, не станет ломать шапку, а вот у таких людей не хватает достоинства. Патриотизма, понимания той роли, которую играет Россия”. Товарищ Фадеев, в присутствии которого была произнесена эта речь, подписывал письма против двурушников и диверсантов, английских шпионов и троцкистских заговорщиков, клеймил их на пленумах и съездах, а потом приходил с бутылкой, напивался, каялся и – плохо, безобразно кончил. Но мысли отозвать свою подпись под таким важным документом, каковым является коллективная челобитная творческих работников, у него не возникало никогда. Случившееся с Волочковой показывает, что происходит в эпоху постомодернизма, когда большой стиль пародируют, а не следуют ему, когда воссоздают несуществующее государство, переписав слова гимна.
Летнего письма никто не понял, кроме "Единой России", в сердечном порыве изготовившей свою бумажку. Партийное излишество, масляное масло: народу, чтобы лишний раз убедиться в виновности Ходорковского, нимало не нужны воззвания интеллигенции. Вопрос, нужны ли ему письма в защиту обвиняемого, до сих пор остается дискуссионным: народу известно, что интеллигенция всегда защищает своих гнилых собратьев-очкариков, двурушников и предателей, обильно питая тем самым классовую ненависть. Но некуда ей, горемычной, деваться: роль русской интеллигенции всегда состояла в том, чтобы в жестокий век восславить свободу и призывать милость к падшим. Поэтому подписанты враз сделались нерукопожатными в среде приличных людей – старомодных девиантных романтиков. Они не стали делать скидку на постмодернизм, напротив - Фадеев, поперев против воли партии, рисковал сам оказаться в лагере или, что еще вероятнее, в расстрельном списке, а Волочкова, кроме своего доброго имени, не рисковала почти ничем.
Почти - потому что балерина, пережившая немалый стресс после известного квартирного скандала и будучи не в силах расплатиться за евроремонт, возможно, нуждалась в средствах, а партийная дисциплина в “Единой России”, членом которой является Анастасия Волочкова, поставлена на широкую рыночную ногу. Подписание летней петиции давало к тому же некоторую надежду на триумфальное возвращение с захолустных краснодарских подмостков на сцену главного театра страны, в котором Волочкову задвинули в кулису. Но возвращение не состоялось, и с каждым днем тускнел блеск некогда ярчайшей звезды. "Так спасем же хоть евроремонт!", - по-видимому, рассудила балерина и выступила в защиту человека, который сегодня даже и не в солнечном Краснодаре прохлаждается, а в местах, еще менее приспособленных для жизни и творчества.
Искренне ли Волочкова возмущалась тогда Ходорковским, искренне ли вдруг его полюбила? Какую бы мзду ни получила балерина за подпись под первым письмом и за нынешнее его попрание, цена обоим поступкам – круглый ноль. Они взаимоисключающи. Никакая переоценка ценностей, раздумья между репетициями, никакие переживания тут не годятся. Нельзя обрести совесть в раздумьях – она либо есть, либо ее нет. Во времена постмодернизма это столь же несомненно, как и в любые другие. Но разница между эпохами все же имеется. Смешно и нелепо было бы в стилистике гусинского НТВ проводить параллель между Волочковой и Фадеевым или теми, значительно менее счастливыми товарищами, которые, сидя в застенке, писали: "Дорогой Коба! Я все осознал и клянусь, что исправлюсь!". Тогда спасали жизнь, теперь - джакузи.
Квартирный вопрос - что ни говори - все-таки испортил москвичей.
