Хашхай: кто хозяин священной горы?
В селе трех народов и четырех религий нукутские буряты исповедуют сразу две — шаманизм и буддизм.
В традиционной вере бурят тэнгрианстве (или попросту шаманизме) исповедуется культ духов предков и любая местность имеет своего покровителя, видимо поэтому в Усть-Ордынском округе немало священных гор. На святых местах проводят обряды поклонения духам, просят защиты и помощи. Однако нередко здесь же проходят и буддистские обряды. Две религии существуют параллельно, без видимой вражды. Одно из таких двухрелигиозных мест — гора Хашхай, которая находится неподалеку от поселка Новонукутского. Корреспонденты «СМ Номер один» отправились в райцентр Нукутского района, чтобы разобраться, кто же все-таки хозяева горы Хашхай: ламы или шаманы.
Четыре веры Новых Нукутов
Поселок Новонукутский неожиданно оказался поликонфессиональным. То есть здесь вполне официально существует сразу четыре религии. Причем нужно уточнить сразу: здесь живут не просто люди, которые исповедуют для себя буддизм, шаманизм, православие и ислам, а именно четыре не так давно окончательно сформировавшиеся общины, проводящие совместные религиозные мероприятия, а также общие праздники, для всех.
В Нукутском районе, по последним статистическим данным, проживает 16 925 человек. Порядка пяти тысяч из них — в райцентре. Русских — 7956, бурят — 7616, и чуть меньше тысячи татар.
Татары сюда приехали еще в 1900-х годах. Переселялись они добровольно, от безземелицы, по Столыпинской реформе — с Волги, Башкирии и Татарстана. Правда, среди причин переселения также указывается некий национально-религиозный гнет со стороны царского правительства. Местом компактного проживания стало для них село Хареты.
В последние годы на волне всеобщего возвращения к историческим корням татары проводят в районе свои национальные мероприятия, например Ураза-Байрам, праздник ощипывания гусей, радуя представителей других конфессий необычными блюдами своей национальной кухни. Более того, мусульманская община раз-два в год приглашает муллу проводить молитвы-намазы. Несмотря на то что русские составляют половину населения района, до последнего времени здесь не существовало православной конфессии — ни церкви, ни молельного дома, и те, кто считал себя очень религиозным православным христианином, молились каждый сам по себе, по домам, на икону в красном углу.
Все изменилось неожиданно. Около четырех лет назад в одном из сел района появилась баптистская община. Поселковая и районная администрации не видели никаких причин для отказа этим тихим, незаметным людям в приобретении домов, усадьб, земельных участков. Но очень скоро с обжившимися баптистами возникли неожиданные проблемы. Начались они с обучения их детей в местной школе.
Баптисты, высказывая формальное законопослушание, детей в школу отправляли. Но посещение школы для них было только необходимым (чтобы не конфликтовать с органами опеки) ритуалом. Возвращаясь домой, дети не занимались, не делали домашних заданий, моментально забывали все пройденное на уроках, и это соответствующим образом отражалось на их успеваемости.
А вскоре баптисты и сами захотели участвовать в общественной жизни. Выражалось это в активной пропаганде их веры. Они приходили с брошюрками и задушевными разговорами к калитке ближайшей Большебаяновской школы. Просили разрешить именно им проводить большие праздники — Рождество, Масленицу, прочие мероприятия с церковной тематикой. Понятно, что проводить эти общественные мероприятия они собирались с точки зрения баптизма.
Органы местного самоуправления забеспокоились только тогда, когда к баптистской общине потянулись православные нукутчане, причем вплоть до того, что стали переселяться к ним поближе.
— Нас не беспокоило то, что люди стали возвращаться к вере. Нас беспокоило, что православные стали посещать баптистов, потому что в районе не было разумной альтернативы, то есть православного храма или просто общины, — рассказала заместитель главы Нукутского района по социальным вопросам Мария Хойлова.
В результате силами местных православных активистов-энтузиастов, при спонсорской помощи генерального директора градообразующего предприятия ОАО «Нукутский гипсовый карьер» Всеволода Качура и под эгидой районной администрации в Новонукутском была создана православная община. В 2006 году за консультацией активисты обратились к батюшкам Зимы и Саянска. Те не только помогли добрым словом, но и предложили проект церкви в Новонукутском.
Уже осенью 2007 года зиминский священник отец освятил в Новонукутском поклонный крест на месте, где скоро начнется строительство православного храма. Так излишняя активность баптистов невольно помогла образованию в поселке Новонукутском сплоченной и жизнеспособной православной общины.
Буддисты в Новонукутском — джедаи
Если нукутские русские и татары быстро и безболезненно определились и со своей религией, и с местом, где им можно было молиться своим богам, то коренное население сомневается, какой же они веры, к какой конфессии принадлежат. Шаманизм, как языческая религия, не нуждается в храмах, но местное население в них воспитывается веками и в любой момент может обратиться за помощью к шаманам.
В свою очередь последователи буддизма могут посещать совсем недавно достроенный Унгинский дацан: его освятили в начале февраля, а открыли в конце лета 2005 года, после семи лет вялотекущего сооружения методом народной стройки. Он стал первым дацаном в тогдашней автономии, открытым за советские и постсоветские годы. Однако четко разделить последователей буддизма и шаманистов невозможно — нередко это одни и те же люди.
— Да, буряты, в том числе и унгинские, воспитываются в традициях шаманизма, — подтверждает директор районного краеведческого музея Елена Бадмаева. — Однако у нас всегда было много буддистов. Люди пусть не массово, но всегда ездили в Иволгинский дацан — помолиться, к лекарям. Я не знаю почему, но никогда одно другому не мешало.
В конце 90-х годов в Нукутах появился первый лама — Баир. Первые службы он проводил на съемной квартире, и уже тогда у него был свой постоянный приход.
— До революции в районе Унги было два дацана. Значит, действительно многие люди верили в буддизм. Видимо, Баир решил возродить здесь это учение и стал строить Унгинский дацан — он был первым в Усть-Ордынском округе. Построил и пошел дальше — сейчас он строит дацан в Кутулике, — рассказала Елена Цыбиковна. — Нам повезло с ламами — они джедаи.
— Кто?
Я не поверил своим ушам, вспомнив, что главные герои культовой голливудской саги «Звездные войны» назывались рыцарями-джедаями.
— Это ламы из района, который называется Джеда. Он находится на границе Бурятии и Монголии. Там очень сильные традиции буддизма, древняя культура, отличная школа лам. Как у нас говорят, оттуда выходят ламы с сильной кровью. Сегодня в Унгинском дацане службы идут почти ежедневно. Алдар-лама занимается астрологией, Чингис-лама — врачеванием. Оба настаивают, что никаких конфликтов у них ни с шаманами, ни — тем более — с местным населением нет.
— Шаманизм ведь языческая религия. А людям сейчас нужны храмы, куда можно прийти, поговорить, получить помощь. Так что с тех пор, как открыли этот дацан, народу к нам приходит все больше и больше. За восемь лет, которые я здесь живу, у нас не было ни одного конфликта, — говорит Чингис-лама, мягко улыбаясь. — Вот нам рассказывали алтайские ребята, которые учились в Иволгинском дацане, что на Алтае была жесткая война горных шаманов с ламами, потому что там два шамана в одной местности ужиться не могут. А у нас могут. Люди одинаково доверяют и шаманам, и ламам. Нужно покапать, обратиться к духам — идут к дедушке. Нужно полечиться — идут к нам. И оба визита могут произойти в течение одного дня.
Самым забавным при этом оказалось то, что ламы могут конкурировать с шаманами, когда их просят почистить дома от порчи. Чингис-лама рассказывал, что в буддизме нет практики снимать порчу. Буддисты этого обряда не признают. Но они могут выступить посредниками между людьми и бохылды — так буряты называют злых домовых духов, барабашек. Ламы же считают, что это души людей, которые не переродились в следующее существо, застряли в этом мире и вредят, могут забрать с собой любого провинившегося перед ними человека. Ламы договариваются с ними, чтобы духи никого не трогали, оставили семью в покое, проводят обряд пожелания усопшему — беспокойному духу безвинно убитого человека.
Однако основное занятие лам Унгинского дацана — проводить ежедневные тематические молебны буддам сострадания, медицины и буддам-хранителям. Постороннему человеку, честно говоря, трудно понять, чем буддистские молебны отличаются от капаний шамана духам предков с теми же целями — помощи, защиты, здоровья...
Лечиться можно. Верить — смертельно опасно
Когда мы приехали, еще не старый унгинский шаман Валерий Жербаков хворал.
— Сходите к ламе, у них сегодня как раз молебен во здравие, — простодушно посоветовал я.
— Не пойду к ламе — не моя религия, — сердито ответил Валерий Константинович.
— А как же у вас в селе уживаются буддизм и шаманизм?
— Очень просто уживаются. Я всегда говорю, когда меня спрашивают, можно ли ходить к ламам: «Нужно лечиться — идите к ним, они этому с детства учатся. Но молиться ни в коем случае нельзя по-ихнему, духи накажут!» (Ламы молятся, сложив кисти рук ладонями на груди, а шаманисты молятся только одной ладонью, держа ее так же — большим пальцем к груди, подняв вверх. — Прим. авт.)
По словам шамана, буддизм не приживается на бурятских землях:
— Вот эхириты, например, только шаманисты. Когда к ним приезжают ламы — сразу начинают болеть, умирают. Земля их не принимает. Буддисты преследовали шаманов всегда, поэтому шаманы их не любят. Например, шаманов хоронят на деревьях, и часто на месте их захоронений находили православные кресты. Потому что бурятам не запрещалось креститься. Многие крестились по нескольку раз — за это выдавалось по килограмму соли или муки. А фотокарточка-то одна, в смысле — лица похожи. Не поймешь, крестился уже или нет, — смеется Валерий Константинович. — А вот в буддисты наши никогда не перекрещивались.
Что написано на Хашхае?
Гора Хашхай считается в Нукутском районе священной. Вопрос только в том, для какой религии — буддизма или шаманизма. И, конечно, шаманы и ламы имеют каждый свою версию. Дело в том, что на горе есть две надписи, выбитые на камне, писаницы неизвестной культуры. Никто не знает, когда они появились и кем были выбиты.
Однако Чингис-лама уверен, что надписи — это две буддистские мантры: самая известная мантра сострадания «Ом Мани Падме Хум» и мантра для очищения сознания «Ом Ара Ваза Нади». Причем вторая, как уверяет Чингис-лама, написана с ошибкой.
— Да, гора Хашхай для буддистов Унги святая. Каждый Новый год мы проводим на горе молебен, посвященный духам этой местности, хозяевам, приносим им подношения, чтобы жить с ними в союзе, — рассказал Чингис-лама. — Во время молебна на горе устанавливается флажок-хийморин, что переводится как «воздушный конь». Он символизирует одновременно энергетику человека и удачу — его иногда также называют конем удачи.
С этим не согласен шаман Валерий Жербаков. Как полагается в бурятской культуре, на этот счет есть сразу две местные легенды — о духе — хранителе горы и о появлении надписей. По словам Валерия Константиновича, название горы произошло от бурятского «хаш-хэ» — «редут» или «укрепление». Однажды к подножию горы в поисках нового места под солнцем пришли три брата из ангоевского рода. Они заночевали под горой, а когда проснулись — над ними стоял шараманом, желтый туман. Когда он рассеялся, братья увидели маленькую девочку, в которой узнали свою младшую сестру, оставшуюся с матерью. Мать была сильной шаманкой, и братья поняли, что она умерла, а перед смертью отправила дочь под защиту братьев (Валерий Константинович использовал слово «телепортировала», но оно вряд ли уместно в старой легенде. — Прим. авт.)
Сестру приютил старший брат. Местные старейшины выделили братьям участки, где они могли расселить свой род. Старшему досталось Хашхай-унгы, долина под горой. Когда младшая сестра выросла, она без мужа родила ребенка.
— У нас считается грехом для девушки родить в своем доме, то есть не в доме мужа. Поэтому племянника старший брат оставил себе, чтобы скрыть грех сестры, а ее выдал замуж на ту сторону Ангары, — степенно повествовал шаман. — Но мальчика невзлюбила жена старшего брата. Она постоянно придиралась к нему, притесняла. И когда ему было 12—14 лет, он не выдержал издевательств и повесился на дереве, что стояло на склоне Хашхая в сторону долины. Он должен был стать великим шаманом, а стал хранителем горы.
О появлении надписей он рассказал свою версию. Когда Тангутское царство покорилось Чингисхану, часть воинов-тангутов бежала от гнева всесильного хана.
— Воины встретились с нашими предками на реке Куде. По-бурятски «худа» — это «сват», то есть наши народы посватались и стали жить вместе. Посватались они, потому что пришли одни мужчины, так получается. Тангуты были грамотные, и это они нанесли надписи тибетскими письменами. Там написано что-то вроде «мы вернемся» или «мы возродимся» — тангуты мечтали вернуться на родину и возродить свое царство. Кстати, у нас прямо под Хашхаем есть село Тангуты — странное совпадение, не правда ли? Возможно, там до сих пор живут потомки воинов-тангутов.
