А где смеяться?

28 февраля Иркутский академический драматический театр им. Охлопкова представил на суд зрителей еще один спектакль. И снова перед нами творчество самого плодовитого ныне на премьеры режиссера Артура Офенгейма.

На сей раз был выбран фарс. Для постановки взята пьеса бельгийского драматурга Мишеля де Гельдерода `Проделка Великого Мертвиарха` в переводе С.Володиной. Несмотря на то, что драматург жил в ХХ веке (1898-1962 г), он ощущал себя современником средневековья. Сюжет раскручивается на фоне предсказания конца света, который провозглашает некий Великий Мертвиарх. Все население охватывает буйное помешательство. И хотя конец света так и не наступает, ожидание катаклизма обостряет человеческую сущность.

Фарс стоял у истоков современной комедии и в основе своей опирался на живое народное творчество. Присутствие юмора - обязательное условие и в комедии, и в фарсе. Берущемуся ставить пьесу даже не столь утонченно выписанную, надо иметь достаточно развитое чувство юмора. Полбеды, когда это самое чувство отсутствует у актера, и беда, когда его лишен режиссер. Спектакль по замыслу режиссера рассказывает о `свободе`, но почему-то сидящим в зрительном зале ее-то как раз и не хватает. Наоборот, актеры скованы навязанными мизансценами, не органичен заученный мудреный текст, который достаточно трудно пропустить через человеческие эмоции, а не до конца разъясненный, он выливается не в слог, а в крик. В результате соленые и грубые шутки от `народа` становятся пошлыми и неэтичными. Фальшиво звучит и гимн `свободе` в конце спектакля, вызывая ассоциативно советское прошлое, но на дворе-то ХХI век, знает ли режиссер, что уже настали другие времена? И еще. Пугает отсутствие актерской радости от исполнения роли. Не заметить этого может, разве что случайный зритель. А может, этот спектакль рассказывает о внутренней жизни театра? Действующие лица на `поводке` - как `яркий образ свободы` крепостнических отношений?

Московские художники лауреат Государственных премий народный художник РФ О.Шейнцис и костюмер Н.Войновой работали над оформлением спектакля. В черной пасти сцены подвешенные декорации, напоминающие орудия пыток, наводят страх. Музыкальное оформление Владимира Соколова своей жизнеутверждающей силой усиливает разрыв между задуманным и реализованным. По-настоящему свободными почувствовали себя многие, покинув театр после спектакля.