Седьмая серия «Елок» семафорит уже своим названием: дескать, гудбай, приехали, сказочке конец. Верится с трудом, ну да ладно – главное учесть, что это, разумеется, не повод вдруг взять да и посмотреть данное кинишко. Все одно ведь вы хоть одну из прежних частей да видели – а ничего новенького в этой последней нет как нет. Те же бревна, только в профиль.
Жлоб Женя (Светлаков) собрался переезжать в Якутию, отчего образованец Боря (Ургант) шибко загрустил – и порешил сделать все, чтоб оставить дружбана подле себя… Тупая тетка похищает певицу Брежневу, дабы та объяснила ее муженьку, как жить не по лжи… Дегенерат дядя Юра (Нагиев) делает ремонт и всячески юродствует, откладывая назревшее предложение одной положительной пожилой женщине (Яковлева)… И еще несколько аналогичных неказистых историек.
Чем только теперь займутся худрук проекта Т. Бекмамбетов и вся его гоп-компашка горе-режиссеров? Ведь явно какую-то новую киногадость придумают.
Если обращать хоть какое-то внимание на предпраздничное российское ТВ и кино, Новый год тотчас покажется самым отвратительным торжеством в ряду всех прочих. Густопсовая пошлость, чудовищная фальшь, натянутые улыбки и натужное доброжелательство так и лезут в глаза и уши несчастного реципиента. Сущий пир во время чумы. Есть только один способ уберечься: в течение ближайшей пары недель не включать телевизор (по крайней мере федеральные каналы) и не ходить на «Елки последние».
Название у седьмых «Елок», конечно, говорящее – однако не совсем в том значении, которое имели в виду создатели. Им ведь ничего не стоит и соврать насчет «последней серии», тем паче что в финале постоянный «елочный» диктор К. Хабенский намекает, что какая-то новая экранная жизнь у этих героев все-таки будет. Нет, тут последний – скорее уж в смысле «распоследний». Дно идиотства, предел сусальности, кромешнейшая ничтожность.
Деревянные сценарии, деревянная режиссура, деревянные лицедеи… Ни в одну сюжетную коллизию и ни в единого героя невозможно поверить – все неправда, все фальшак, все лютая дешевка. Тотальная неестественность кинополотна в целом лишь усугубляется тем, что здесь действуют кретины в кретинских обстоятельствах. О жизненности речи нет – а вот безжизненностью пропитан каждый кадр: хоть выжимай. Словом, если возникнет дилемма: зайти в кинозал на это – или замерзнуть на улице, ответ очевиден. Лучше смерть.
3440 
89 
