За нами Путин, Сочи и Сталинград
Последний вциомовский опрос показал резкий взлет рейтинга президента Путина.
За его избрание на третий срок готовы проголосовать 69% россиян, на 6% больше, чем в начале июля. Это, разумеется, реакция на выступление Путина в Гватемале и выигрыш Олимпиады 2014 года. При этом социологи «Левады-Центра» полагают, что президент в этом контексте воспринимается как "символ противостояния враждебному окружению".
Иначе говоря, по мнению российских граждан, то, что Олимпиада досталась нам, — это наша славная победа над Америкой. Наша — то есть всего нашего народа во главе с нашим президентом. А если бы выиграли австрийцы, или южные корейцы, или кто угодно еще, кроме иранцев, венесуэльцев и северных корейцев, это значило бы, что хитропопые америкосы обвели нас вокруг своего поганого, вонючего пальца. То есть трудящиеся зрят в самый корень. Все происходящее в подлунном мире они воспринимают исключительно сквозь призму борьбы правды и лжи, добра и зла, нас и их — России и США. И исказить эту простую и четкую черно-белую картину, нарушить ее стройность или усложнить ее никому не удастся. Бесполезно даже пытаться. В данном случае мы имеем чистейший образец единства власти и народа.
По всему по этому, кстати, хорошо, что мы выиграли Олимпиаду. Если бы проиграли, градус ненависти к США в стране поднялся бы еще выше. А он ведь и так… Тем же скептикам и маловерам, кто считает, что львиная доля средств, выделяемых на Сочи, будет разворована — а скорее всего именно так и произойдет, — вполне правомерно задать вопрос: а если бы члены МОК в Гватемале выбрали Корею, те же самые деньги не были бы украдены на других проектах или просто на ровном месте? Разница лишь в том, что в этом случае группы патриотически настроенной молодежи избили бы в Москве и в Питере пару десятков людей с монголоидным хабитусом — вьетнамских студентов, китайских дипломатов и семью оленевода из Бурятии. А сейчас все эти люди остались целы. И слава Богу.
Теперь Россия приостановила участие в Договоре об обычных вооруженных силах в Европе. Независимо от того, что явилось причиной этой акции — нежелание НАТО ратифицировать ДОВСЕ или желание России обострить ситуацию (каждая сторона указывает на оппонента), но результат ее очевиден — ужесточение политической конфронтации с Западом. Причем уже с единым Западом: влиятельное российское лобби в европейской госэлите после ухода Шредера и Ширака приказало долго жить. Германия и Франция в первых рядах, вместе с Украиной, Грузией, Польшей и странами Балтии, выразили "разочарование" и "глубокую озабоченность" по поводу действий России.
Ну и выразили. И хрен с ними. Пусть засунут свою озабоченность глубоко известно куда. Потому что российский народ поддержит своего президента. Российский народ, пожалуй, ничего не имеет против Германии и Франции (в отличие, конечно, от Польши, Грузии и Прибалтики). Но ведь за ними — Америка. И комментарии тут излишни. А за нами, как известно, Путин и Сталинград. Теперь еще и Сочи. Нынешнее поколение россиян скоро будет искренне считать, что под Сталинградом отцы и деды победили американцев. А Путин в глазах россиян берет у Америки реванш за поражение в холодной войне, а заодно и за развал Союза, главный виновник которого в их глазах, наряду с Горбачевым, Ельциным и мировым сионизмом, — тоже Америка.
Есть известное правило футбольных тренеров: выигравший состав не меняют. Эту установку можно распространить и на удачно избранную политическую линию. Когда Путин 11 сентября 2001 года поддержал Буша, российский народ остался холоден. С тех пор как Путин пошел на обмен словесными и политическими ударами — он слышит продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Интересно, что ему больше нравится как президенту и человеку? Тем более если эта новая жесткая — или конфронтационная — линия соответствует его представлениям о правильной архитектуре современных международных отношений, как-то: многополярный мир etc.
И все это было бы вполне нормально как естественное позиционирование страны, которая оклемалась после внутренней ломки и требует к себе — так, как умеет — уважения в соответствии со своими размерами, ракетно-ядерной мощью и исторической ролью. Было бы, если бы не тот хрестоматийный факт, что внешняя политика есть не что иное, как следствие и продолжение внутренней.
Главным источником конфронтации между США и СССР, образующей стержень мировой политики второй половины XX века, было не естественное столкновение глобальных интересов двух империй, а непримиримость режимов. Первенство прав человека — вот тот принцип, который отделяет открытые, плюралистические общества от закрытых, централизованных. Понять всю "святость прав личности" или размазать, растворить личность в едином, монолитном репрессивном сообществе — вот два диаметральных подхода, две схемы, первая из которых — демократическая, а вторая — тоталитарная (коммунистическая, фашистская или религиозно-фундаменталистская).
При этом сила и своеобразная эффективность тоталитарной схемы в том, что она позволяет сосредоточить все ресурсы централизованного государства на достижении любой цели, полностью пренебрегая интересами граждан, и пользоваться при этом полной поддержкой этих граждан, не сознающих своих интересов в силу подавленности, социальной незрелости и зомбированности централизованой же пропагандой. Поэтому СССР смог так долго противостоять США, пока, в конце концов, не лопнул от натуги.
В нынешнем российско-американском противостоянии системная составляющая уже имеет место. Она, разумеется, далеко еще не столь велика, как в период холодной войны, но проявляет очевидную тенденцию к усилению. Когда нынешняя, не затвердевшая пока система суверенной российской демократии, окончательно оформится и окаменеет при полном одобрении большинства населения, тогда конъюнктурные и во многом эмоциональные расхождения между Россией и Штатами примут объективный и непримиримый характер.
