Почему заговорил Аушев?
Экс-президент Ингушетии Руслан Аушев во вторник прервал молчание и решил объяснить журналистам свое видение событий в школе N1 города Беслана. Как известно, 2 сентября Аушеву удалось договориться с террористами, чтобы те отпустили из захваченного здания 15 грудных детей с их матерями - в общей сложности 26 человек.
Одна из женщин, по словам бывшего ингушского лидера, сама вернулась в здание, поскольку у нее там оставались собственные дети. Руслан Аушев в первые дни после трагедии дал довольно развернутое интервью «Новой газете». Однако после этого, по его словам, в ряде СМИ появился целый шквал публикаций, авторы которых намекали на связи самого Аушева с боевиками, захватившими школу - среди них, якобы, находился не то родственник, не то охранник бывшего президента. На пресс-конференции в Москве Руслан Аушев категорически опроверг все эти версии, назвав их бредом.
«Один из знакомых журналистов позвонил мне 1 сентября в Москву и сказал: «Руслан, ты должен быть там». Но я сначала не думал лететь, потому что хорошо помню, как политиков, участвовавших в переговорах в «Норд-Осте», потом обвиняли в желании сделать себе политический пиар на трагедии сотен людей, - рассказал Аушев. - Но затем мне позвонил уже один из руководителей ФСБ, мы разговаривали также с Сергеем Шойгу, я я принял решение вылететь в штаб. Когда 2 сентября мы прибыли на место, там уже был Михаил Гуцериев (ингушский предприниматель, глава нефтяной компании «Руснефть». - ред.) с братом Хамзатом, это бывший министр внутренних дел Ингушетии. И они уже разговаривали с террористами по телефону».
Руслан Аушев категорически опроверг версии, приведенные некоторыми журналистами, о том, что он - или братья Гуцериевы - заранее знали о том, что внутри захваченного здания находятся дети граждан Турции, которые, якобы, и добились участия в переговорах представителей ингушской элиты. «У меня не было никаких договоренностей относительно чьих бы то ни было детей. Я приехал, потому что меня вызвал штаб. Меня представили его начальнику - это был глава УФСБ по Северной Осетии Андреев, мы связались с террористами через их «пресс-секретаря», я сказал ему, что я Аушев Руслан, и он пообещал доложить эмиру. Потом созвонились, и они сказали, что я могу заходить. В школе мне пытались надеть на голову черный мешок, чтобы я ничего не видел, но я отказался. Они провели меня в физкультурный зал, он был забит детьми, как и все смежные комнатушки. Там была настоящая баня, из-за жары все дети сидели голые. Директриса сказала, что они добровольно приняли сухую голодовку в поддержку требований боевиков, но я-то прекрасно понимаю, что под автоматом можно принять все что угодно". По словам бывшего ингушского президента, после того, когда боевики передали ему свои требования, он попросил отпустить хотя бы грудных детей. Командир подумал, сообщил Аушев, и сказал - пусть уходят.
Требования боевиков Руслан Аушев передал в штаб и полагает, что руководство операцией доложило о них по инстанциям уже вечером 2 сентября, а в пятницу в штабе ждали появления президентского советника Асламбека Аслаханова - политических решений, на которых настаивали боевики, все равно не могли принять на месте. Но Аслаханов прибыл на место слишком поздно - после того, как в школе прогремели два взрыва. По словам Аушева, он "не знает, что это были за взрывы", но по-прежнему уверен, что в последующей трагедии сыграли негативную роль осетинские ополченцы, которые, видимо, приняли взрывы за сигнал к атаке и начали стрелять по школе. «Штурм, конечно, готовился, но в тот момент никто не отдавал команду о начале штурма. Просто, когда началась стрельба, туда бросили «Альфу», чтобы спасти хоть кого-то из детей».
Руслан Аушев полагает, что штаб упустил около полутора суток, прошедших с момента захвата заложников до момента, когда стали известны их требования. «Когда я заходил к ним, они сказали мне, что учли уроки «Норд-Оста», - рассказал политик. - И действительно, у них были мины нового образца, камеры наблюдения стояли по углам здания, окна были выбиты, а полы разобраны на случай газовой атаки. Они говорили, что в случае боя к ним на помощь придут еще несколько групп - то есть они, судя по всему, готовили себе коридор для отхода. Кстати, вели они себя гораздо жестче, чем в «Норд-Осте».
Попытался г-н Аушев рассказать о своем представлении "распутывания кавказского узла". Экс-президент Ингушетии считает, что в связи с трагедией в Беслане некоторые осетинские политики могут спровоцировать новый виток осетино-ингушского конфликта. Ситуация, по его словам, уже накалена до предела и может достичь критической фазы после сороковин в Беслане, то есть после 13 октября. «Этого ни в коем случае нельзя допустить, потому что осетинские события отзовутся и в Чечне, и в Дагестане, и в Кабардино-Балкарии, и в Грузии», - полагает Аушев. По его мнению, предотвратить разрастание кавказского кризиса можно только установлением мира в Чечне, а мир, в свою очередь, немыслим без переговоров. Однако бывший ингушский президент не стал уточнять, с кем именно надо говорить, а лишь обошелся ни к чему не обязывающей фразой, что к переговорам следует привлекать «умеренную часть сопротивления». Тем не менее в Осетии, например, эти опасения Аушева вызвали недоумение. Так, начальник информационно-аналитического управления парламента Северной Осетии Фатима Хабалова заявила Стране.Ru, что ей непонятно, чего боится Аушев. "Осетины никогда не пойдут войной на ни в чем неповинных людей. Нам хватит тех жертв, которые мы получили третьего числа. И увеличивать их список в Северной Осетии никто не собирается" - заявила представитель североосетинского парламента.
Впрочем, на некоторые неудобные вопросы Руслан Аушев отвечать воздерживался, ссылаясь на то, что "давно ушел с политического поприща". Тем не менее, на вопрос, согласился бы он снова возглавить Ингушетию, если бы президент в рамках новой концепции управления регионами предложил его кандидатуру местному парламенту, ответил так: «Думал бы всю ночь».
Остался невыясненным и ответ на самый главный вопрос: почему высказать свое мнение по бесланской трагедии вроде бы бывший, по собственным же словам, политик решился именно сейчас, спустя почти месяц. Правда, не стоит забывать о том, что несмотря на некоторую категоричность в оценке бесланских событий, Руслан Аушев, вошедший 2 сентября в захваченное террористами здание бесланской школы, в очередной раз подтвердил не на словах, а на деле, свое звание Героя.
