Иркутская наркомафия бессмертна?
В Иркутске изменилась схема торговли героином. И если раньше все знали чисто теоретически, что героином торгуют в третьем поселке ГЭС, то сейчас торговой площадкой может стать любой иркутский дворик.
Некое подобие перевалочной базы находится на остановке "Поселок Энергетиков". Корреспондент "СМ Номер один" внедрился в нестройные ряды наркоманов и попытался выяснить, что сейчас происходит в мрачном мире иркутских наркозависимых.
Теперь торговля героином идет в основном через таксистов.
Бывший героиновый центр Иркутска
С провожатым — наркоманом со стажем — мы идем по третьему поселку ГЭС. Бывший героиновый центр Иркутска пуст. Движуха, или движение, как называется на сленге наркоманов короткий период торговли героином с кормушек, точек, полностью прекращена уже месяц и, возможно, навсегда.
— Вот смотри, — показывает мой проводник, согласившийся за оплату ему дозы показать новую схему торговли, — здесь торговала Тома, видишь — кормушка заварена... А здесь торговала Полетаиха; она, правда, уже полгода не торгует...
Кормушка у Полетаихи расположена странно: прорезана в железных воротах у самой земли. Дальше по ходу улицы торговала Арина. И здесь тишина...
— Пойдем к таксерам, ехать пора, — тянет меня за рукав мой проводник.
И мы спускаемся мимо троллейбусного депо на многолюдную в любое время дня остановку "Поселок Энергетиков".
Здесь исторически сформировался торговый центр микрорайона: несколько магазинов, кафешка, аптека, стихийный рыночек, где бабушки торгуют вязаными носками и собственными овощами. Чуть дальше — торговая площадь. Огромное количество людей. И среди них растворены небольшие кучки наркоманов. Они по два-три человека сидят у стен домов, на остановках, стоят у павильонов... Шмыгают носами, трут слезящиеся глаза, кутаются в куртки, переминаются с ноги на ногу и неотрывно смотрят в одном направлении — вниз по улице Академической. Похоже на кадр из "Ночного дозора", и выглядит очень страшно: голодные вурдалаки среди обычных людей в пропорции один к одному.
От бегунка к кормушке — развитие иркутского наркобизнеса
С момента появления героина (первый, разливной, героин появился в Иркутске в середине-конце 90-х) схема торговли была стандартной. Наркоман шел к своему бегунку. Бегунок брал героин у барыги, который напрямую с наркоманами не общался. Бегунок находился "на зарплате" у барыги: он получал в сутки от трех до пяти чеков, первый — перед работой, что бы "подлечиться".
Три года назад схема упростилась и в то же время стала более уязвимой — бегунки попали под "сокращение штатов", и барыги стали торговать с кормушек. В избушке, а еще чаще прямо в сенях дома барыги устанавливалась железная дверь с кормушкой, такой же, через которую заключенным в тюрьмах передают баланду.
На кормушках сидели знакомые барыге молоденькие девчонки-наркоманки, которые работали за чеки по той же схеме, что и бегунки. При этом сама хозяйка сидела в это время в машине неподалеку от кормушки и со стороны наблюдала за ситуацией — чтобы не толпились наркоманы, чтобы не возникли проблемы с милицией и т.д. И вот в середине сентября этого года все радикально поменялось...
Дядя Саша Водолаз кидалова не делает
...На остановке "Поселок Энергетиков", куда мы пришли со своим провожатым, вдруг началось шевеление. Невзрачный жигуленок примчал по Академической откуда-то от остановки "Южная", стремительно развернулся.
— Беги за мной! — мой проводник срывается и бежит к машине. В том же направлении с безумным видом бежит большая толпа характерного вида людей, расталкивая случайных прохожих. Мой проводник, успевший вперед всех, уступает мне пассажирское место рядом с водителем. Сзади утрамбовываются остальные, кто-то старается сесть рядом со мной.
— Поедешь с Сашей, — суетливо шепчет мне проводник. И торопливо объясняет, что я должен буду брать сам ("Заодно и посмотришь, как это делается!") и еще заплатить сто рублей за место в машине сверх того, что мы с ним оговорили за "экскурсию". По этой же причине он не может поехать — у него нет денег.
— Лишние, вылазь! Лишних не беру!!! — зло кричит "таксер" дядя Саша по прозвищу Водолаз. — Куда лезешь, вылазь, никуда не поеду!!! — поворачивается ко мне и ворчливо объясняет с легким южным акцентом: — Менты остановят, бабки отберут... Я вожу наверняка, кидалова не делаю!
Действительно, Саша возит аккуратно: остальные нарковозы об этом не заботятся, и люди на остановке каждые минут пятнадцать-двадцать наблюдают штурм легковушки. А потом просевшие до асфальта машины везут по шесть-семь человек — сам видел, две девчушки лет по восемнадцать сидят впереди, пятеро сзади и еще один лежит у них на коленях!
Я остаюсь на переднем месте один, с заднего выбрасывают щуплого парнишку, пытающегося сесть четвертым.
— Саша, возьми меня, Саша, менты поедут — я на пол лягу, Саша, я с утра тут торчу, меня кумарит мрачно, Саша, возьми, а?! — рыдает паренек. Саша непреклонно мотает головой, машина трогается, мы отъезжаем от остановки. Только в этот момент я осознаю, что оказался в машине, битком набитой наркоманами, и мы едем за героином...
Есть такая работа — нарковоз...
Таксеры", или, в просторечьи, нарковозы. Частные извозчики, которые подрабатывают доставкой наркоманов к барыгам. Очень обижаются, когда их называют бегунками — тот же Саша Водолаз говорил мне во время поездки: "Я к наркотикам отношения не имею, я героином не торгую, я его вообще не видел. Я водила, я вожу людей". В психологии это называется сделка с совестью, в политике — двойные стандарты. И то влияние, которое приобрели нарковозы в последние полтора месяца, это первый признак изменившейся схемы торговли героином.
Таксисты занимались этим и раньше. Но это был один из побочных видов услуг на наркорынке. Таксисты стояли на остановке "Помяловского" и за тридцать рублей довозили до барыг тех, кто боялся идти в одиночку и нарваться на беспредел: в поселке время от времени появлялись молодые люди спортивного вида с бейсбольными битами, которые избивали наркоманов и "отметали" у них деньги. Были предположения, что это либо бойцы из романовской школы, либо курсанты ВШ МВД, но точно про них никто ничего не знал. Теперь "таксер" стоит сто рублей, и без него чек взять невозможно.
Таксистов знают все — по номерам машин, в лицо, по именам. Они одни и те же: Саша Водолаз, Шагим, Низам, Федя, Вова, Сережа, Толик. Одновременно работает до пяти машин. По утрам ездят еще две машины — возят к "бобрам", в нижние бараки поселка ГЭС, сразу за депо. Каждый "таксер" возит к своему барыге.
Нервная работа собиралы
Суть новой схемы торговли героином проста — мобильность и конспирация. Нарковоз набирает народ, съезжает к обочине и по мобильному телефону договаривается с барыгой, где встреча и сколько чеков будут брать. Барыга с мобилой тоже на машине, и встреча может быть назначена в любой точке города. Обычно "стрелки" происходят в районе Теплых озер, на автостоянках Юбилейного, в укромных уголках улицы Мухиной, в частном секторе улицы Жуковского.
Как оказалось, удобное место в машине таксера накладывает определенные обязанности — собиралы. Саша Водолаз сворачивает на обочину, проехав от остановки всего сотню метров. Коротко глянув на меня, тихо говорит:
— Собери деньги за проезд...
Из-за спины тут же появляются руки с купюрами. Я отдаю Саше четыреста рублей. Саша тем временем звонит по мобильнику, сетует на заканчивающуюся карточку, потом деловито произносит:
— У меня семь... Где?.. Хорошо...
"Семь" — это количество чеков, которые при встрече должны быть у барыги. "Хорошо" — это место, где мы должны встретиться.
Машина срывается с места, и мы едем в Юбилейный, становимся на темную площадку за магазином, неподалеку от остановки "Кафе". Саша поворачивается ко мне:
— Брать будем у Гали. Порох хороший. Собери деньги.
Снова одновременно за спиной появляются купюры в подрагивающих от напряжения пальцах: один чек мне, один — совсем молоденькой девчушке, три — здоровому парню на костылях (говорит, связки порвал), еще два — неприметному парню с классическим обликом наркомана: постоянный насморк, грязные руки, грязная одежда, грязное лицо. И дерганая суетливость в движениях — предвестник скорой ломки.
Я собираю, аккуратно складываю в пачку и протягиваю Саше.
— Э! Это не мне!!! Ты пойдешь брать!!! Я не торгую героином — я вожу!!! — Саша Водолаз разгневан, он оскорблен в своих лучших профессиональных чувствах. Перезванивает еще раз, выясняет, где окончательное место встречи — то, где уже стоит в ожидании нас машина с Галей. Он оборачивается на задние места:
— Выходите, брать поедет один, — и мотает головой в мою сторону. Начинается словесная свара, кто останется в машине, но Саша непреклонен — поедет собирала, то есть я. Мы остаемся вдвоем, машина едет совсем немного и вдруг останавливается посреди пустой дороги. Саша показывает — через пустырь, на автостоянке при каком-то учреждении стоит черная "Волга" с погашенными огнями:
— Иди туда.
Я, стараясь не суетиться, полурысью, пригнувшись, путаясь в завядшей траве, направляюсь к машине, открываю дверь переднего пассажирского сиденья, не успеваю открыть рот, как слышу злой шелест с заднего:
— Садись в машину, не светись.
В машине сидят двое: водитель, здоровенный русый мужик с каким-то простовато-деревенским лицом механизатора. На заднем сиденье в полумраке сидит немолодая цыганка в темном пуховом платке на голове — Галя. На сиденье рядом разбросаны штук тридцать чеков. Водитель оглядывает окрестности, пока Галя пересчитывает деньги и протягивает мне семь маленьких бумажных кульков. Когда я уже собираюсь выходить, она так же приглушенно говорит:
— Скажи Саше: если его остановят менты, пусть не говорит, что я сегодня работаю, я с ними сама потом развезу.
Я выхожу из машины, и двадцать метров до Сашиного жигуля кажутся самыми долгими в жизни. Под каждой травинкой мерещится омоновец с автоматом: "Дяденька, не бейте! Я журналист!" — "А что, среди журналистов нет наркоманов?" — и дубинкой по почкам, наручники, лет двадцать в тюрьме, "цыганка с картами, дорога дальняя..."
Обратно мы возвращаемся без приключений, все попутчики забирают свои чеки, не садясь в машину, а меня Саша высаживает перед остановкой, с которой все начиналось.
Это есть наш последний и решительный бой...
Изменений в схеме сразу никто не понял. То есть случились плановые неприятности — в Иркутске начались выборы в областное Законодательное собрание. А это железный закон — во время выборов героином не торгуют.
Была схема для этого периода — когда на 3-м поселке ГЭС скапливалось слишком много наркоманов, барыги немного приподнимали железный занавес. То есть слегка спускались пары — заряжали бегунка.
Выглядело это так: бегунок собирал со всей толпы деньги — как вы понимаете, огромные суммы, до ста тысяч рублей за раз. И уходил к барыге — относил деньги на заказ, и под эту принесенную сумму барыга делала развес, то есть определенное количество чеков. Конечно, это были разовые акции, от ломок они наркоманов не спасали, зато немного разгоняли нарков с 3-го поселка.
Но в конце этого лета началось что-то непонятное. Героин исчез вообще. Им просто не торговали. Сотни наркоманов пытались найти работающие точки в Рабочем, в Копае, "на угле" в Смоленщине — там обособленно стоят несколько домов цыган, их иногда называют "табор", сейчас туда за героином ездят шелеховские наркоманы.
В начале сентября стали торговать с машин, через нарковозов. Сын Томы, одной из барыг, рассказывал, что в Иркутск прислали на два года работать какого-то очень крутого московского мента, который закрыл торговлю героином. (По данным отдела происшествий газеты "СМ Номер один", речь может идти о "главном менте" области, генерал-майоре милиции Алексее Антонове, которого летом назначили начальником Главного управления Внутренних дел по Иркутской области.) Рассказывают также, что к нему приходили двое рангом пониже, приносили взятки, чтобы торговля велась по-старому. Он выгнал их из кабинета и уволил из органов.
Однако все произошло по расхожему выражению "мафия бессмертна". Уже в сентябре барыги перешли на новую схему работы — с мобилами на машинах. Говорят также, что и сейчас есть такса откупа от милиции. Экипажам, приезжающим на остановку в милицейских УАЗах, барыги платят 400 рублей в день. Таксисты откупаются полтинником.
"Комитетчики" берут по 5-10 тыс. Когда я спрашивал, кто такие эти таинственные "комитетчики", все отводили глаза и начинали мямлить: "Совсем идиот, задаешь такие вопросы, и так все знают, кто..."
Снова открылись и "банкуют" Оксана в частном секторе на Жуковского, поселковая Галя, еще одна Оксана с сестрой Любой, появилась какая-то новая Земфира. До последнего времени по утрам торговали "бобры" — два брата-бегунка, которые водили нарков к Ляле и Марине, но они торговали с кормушки последние, их вроде как недавно разгромили менты. Но "движуха" продолжается. Она просто вышла с узких кривых улочек третьего поселка на широкие проспекты Иркутска. Мафия бессмертна. Наркомафия — тем более...
