Театр-2015: Мнимый святой. Тартюф на иркутской сцене
Если кто вам скажет, что сейчас «Тартюф» актуален как никогда, парируйте дурня – «Тартюф» всегда актуален!
«Тартюф», пожалуй, самая известная комедия Мольера. Однако при нынешней моде на беззубую атеистическую шутку опасность неверно понять великого комедиографа особенно высока. Поэтому не лишним будет напомнить о том, что в предисловии к «Тартюфу» сам автор просил о прочтении беспристрастном. Это в равной степени относится и к щеголеватым модникам, и к яростным адептам церкви. Отступите от крайности – у обрыва стоять опасно. В этом будет куда более благоразумия, нежели в показной неуступичвости.
Впрочем, сторонников «средины мудрой» мы тоже призываем к прочтению «Тартюфа». К чему отказывать себе в удовольствии? А для закрепления эффекта сходите в драмтеатр им. Охлопкова.
Жан Батист Поклен (настоящее имя Мольера) родился в 1622 году в буржуазной семье. Юношей он отказался от должности придворного обойщика и карьеры адвоката ради служения театру.
Создатель нового жанра
Пестрый строй мольеровских персонажей прочно укоренился в мировой памяти – это ли не главная примета гения?
Характеры Мольера выразительны. Их выпуклая рельефность продавлена гротескными чертами менандровой маски. Отпечаток античности явственно проступает на творчестве дерзкого классициста. Связующая с благородной древностью нить тянется через гущу персонажей комедии дель арте, площадную буффонаду и средневековый фарс, а далее, уже по касательной, через римских комедиографов – Плавта и Теренция – доходит до Менандра, творца новоаттической комедии. Гордый афинянин, он осуществил реформу драматического искусства, обозначив новый этап развития комедийного жанра. Через двадцать столетий этот подвиг повторил Мольер – сегодня мы знаем его как создателя «высокой комедии».
При весьма вольном отношении к правилам, мольерова смелость не доходит до всеотрицания, не возводится в абсолют – проницательный и острый ум всегда подскажет, когда следует остановиться.
С одной стороны, уловив развязный дух фарса, драматург не переступал черты, в его театре нет места пошлости.
С другой - новатор, преобразователь классицистической традиции, Мольер, тем не менее, был взращен на ней. Немыслимо! Представители знати становятся объектами смеха. А ведь это при образцовой, пятиактной архитектуре спектакля.
Думается, Мольер один из немногих, кто смог достичь совершенства. Неспроста ведь время расцвета таланта Мольера сравнивают с третьим периодом Шекспира. Много ли драматургов удостаивались такой чести?
Примечательно, что именно с «Тартюфом» прочно связано великое пятилетие в творчестве Мольера. Комедия, поставленная в 1664 году, была запрещена сразу после премьеры. Схватка за нее растянулась на пять лет. И победителем вышел Мольер. В 1669-м «Тартюф» с успехом шел на парижской сцене. С тех пор интерес к комедии не остывает и поныне.
А как Тартюф?
Было бы преувеличением сказать, что на камерной сцене иркутского академического драмтеатра воцарилось дворцовое величие. Сценография «Тартюфа» скорее вызывает ассоциации с кукольным домиком. Симметричный интерьер, пластик вместо зеркал, бутафорские канделябры – предлагаемые обстоятельства смотрятся нарочито искусственно. И камерность сцены лишь усиливает этот эффект.
Алые с золотом стены настолько яркие, что режут глаз. Но вот приглушают свет. Полумрак сделал сцену реалистичнее. За несколько секунд в зале воцарилась тишина – зритель приготовился…
В самом начале первого действия лишь одна Эльмира всерьез озабочена происходящим в доме. Все остальные заняты собой. Госпожа Пернель сосредоточилась на шепелявом выговоре реплик. Клеант перепутал скованность со сдержанностью, а чопорность с достоинством.
Николай Стрельченко поначалу все никак не мог решить, что же ему начать играть: не то задиру, не то труса. В итоге решился показать обоих за раз, но в выбранном образе чувствовал себя неуютно. В отличие от Сергея Дубянского, чей Валер стал одним из самых запоминающихся и комичных персонажей.
Для некоторых актеров стихотворная речь пьесы стала непреодолимым препятствием. Особенно плох Клеант. Из «истинно благочестивого» человека он превратился в попросту нудного. Реплики были тихи, звучали скучно. Иван Алексеев несся по тексту не понимая, о чем говорит. Вместе с актером ничего не понял и зритель.
Трудно объяснить и спешку Дорины. Особенно неуместно это смотрится в сцене, где служанка призывает господ не торопиться и все обдумать. Регина Бутакова слишком занята собственной речью. Почти все усилия она тратит на четкость произношения. Но такое старание излишне. Речь Дорины не оживает, шутки теряют смысл. Тогда Бутакова прибегает к ярко выраженной мимике и передразниванию. До конца спектакля эти средства выразительности ничем не подкрепляются.
Зато безукоризненна Екатерина Константинова. Ее движения и жесты содержательны. Мимика и интонация способны передать любые, даже самые, казалось бы, неуловимые оттенки человеческой натуры. Образ Эльмиры обработан тончайшей огранкой, которая возможна лишь при высоком уровне актерского мастерства.
Изумителен и Алексей Орлов (I). У него бешеная энергетика, достаточная, чтобы чувствовать себя естественно под самым толстым слоем грима. Как бы живо вы не представили себе Оргона при прочтении пьесы, Орлов без труда превзойдет и этот образ. Все в его игре продуктивно. Усилиями Орлова был создан прекрасный эксперссивный характер. Собственно, вся экспрессия его от того, что своего Оргона Орлов взял не из пьесы, а из самой жизни, из самого мощного ее источника.
Все отмечают фантастическую гибкость Глеба Ворошилова. Однако отсутствие костей не главное достоинство артиста, и Ворошилов это прекрасно понимает. Его Тартюф не просто пресмыкающееся, но еще и мерзавец. Исполнение Ворошилова это – разящее оружие против самого порока. Для верности оно смазано саркастическим ядом. Глядя на этого актера сегодня, мы понимаем – именно такого Тартюфа завещал нам Мольер.
В сценах, где Константинова, Ворошилов и Орлов действуют вместе, зал замирает - зритель чувствует себя вовлеченным в происходящее. Там, где им приходится работать с другими актерами, нередко действие откровенно провисает. Между персонажами теряется связь. Как можно было не откликнуться на живое участие Эльмиры в делах семьи? Отчего Дорину не возмущает ложь Тартюфа? Каким образом ее могли оставить равнодушной кураж Валера с Марианой? Почему Клеант не сопереживает главе семейства, ведь, как настоящий, перед ним стоит Оргон? И т.д. и т.д.
Впрочем, достоинств у постановки все же больше. И если вы сомневаетесь, идти на «Тартюфа» или нет, мы вам подскажем – идите обязательно. Спектакль найдет, чем удивить зрителя. А в лучшие свои моменты рассмешит так, что покажется самой прекрасной комедией. И значит, ни один лицемер не отразит удар.
Фото: Иркутский академический драматический театр им. Н. П. Охлопкова
Новости Прибайкалья - в Вайбере. Только эксклюзив! Подписывайтесь!
_04131713_b.jpg)
