Байкал: Управление цифрами

Объясняя причины возобновления работы Байкальского ЦБК, премьер-министр Владимир Путин привел следующие цифры: «Вот сброс сточных вод. В 2008 г. ЦБК — 27 400 т. А город Улан-Удэ — 34 000 т. Водоканал города Иркутска — 106 000 т. Гусиноозерский промузел — 442 000. Водоканал города Гусиноозерска — 348 000 т. Загрязнение воздуха. ЦБК — 4,3 т выбросов в атмосферу, ТЭЦ Улан-Удэ — 21,3 т, Северобайкальск — 28,5, Ангарск — 221 000».

Сказано это было 15 марта на заседании попечительского совета Русского географического общества (РГО).

Приведенная цитата — свидетельство качества подготовки документов для принятия решений руководителями страны и, соответственно, возможности манипуляции их позицией имеющими «доступ к телу» владельцами крупного бизнеса. С 6 октября 2008 г. БЦБК не работал и ранее перестал производить беленую целлюлозу, поскольку перешел на замкнутый водооборот в сентябре 2008 г. Согласно данным государственного доклада «О состоянии озера Байкал и мерах по его охране в 2008 г.», сбросы ОАО «БЦБК» составляли 27,53 млн т — т. е. в тысячу раз больше, чем в докладе Путина, но это составляет 2/3 (66,6%) от сбросов БЦБК в 2007 г., когда он работал на полную мощность. То есть главе правительства в доклад подсунули не только данные, уменьшенные в тысячу раз (что, вероятно, является технической ошибкой и следствием спешки), но и за период, когда комбинат уже прекратил свою работу (с 1999 по 2007 г. сбросы БЦБК были в пределах 36,8-48,2 млн т).

Из государственных докладов однозначно следует, что стоки Гусиноозерского промузла включают в себя стоки одноименного водоканала. Но важно учитывать не столько объем стоков, сколько их токсичность. Более 90% стоков Гусиноозерска приходится на Гусиноозерскую ГРЭС — это вода, подогретая до 28 С° и поступающая после охлаждения агрегатов ГРЭС. То есть это в основном тепловое загрязнение, а не токсичное. То, что речь идет именно о тепловом, а не токсическом загрязнении, наглядно иллюстрируется тем, что водоканал Гусиноозерска с населением в 25 000 человек не может сбрасывать в 3,3 раза больше коммунальных стоков, чем Иркутск с населением в 580 000 человек.

Главное в другом — в том, что все эти цифры и источники загрязнения практически не имеют никакого отношения к загрязнению озера Байкал. Водоканал города Иркутска сбрасывает сточные воды не в Байкал, а на 66-70 км ниже по течению вытекающей из озера Ангары. Стоки Улан-Удэ до попадания в Байкал около 200 км фильтруются и разбавляются в реке Селенге и потом проходят через многочисленные протоки ее дельты. Воды Гусиноозерска в основном остаются в самом Гусином озере и практически не доходят даже до Селенги (примерно 300 км от Байкала). Перечисление цифр по объему стоков — это безосновательная попытка заретушировать роль БЦБК, на долю которого в 2007 г. (до закрытия БЦБК) приходилось 86% сбросов в поверхностные водные объекты центральной экологической зоны Байкальской природной территории (государственный доклад «О состоянии озера Байкал и мерах по его охране в 2007 г. Минприроды России, 2008, стр. 262).

То же относится к данным по воздушному загрязнению — вместо 5560 т в 2007 г. приводится цифра 4,3 т в 2008 г. (снова ошибка в 1000 раз). Важнее, что выбросы ТЭЦ Улан-Удэ и Северобайкальска в результате западного переноса воздушных масс летят в основном в Забайкалье, а не в Байкал, а Ангарск расположен в 100 км от Байкала.

Нужно отметить, что точно такие же манипуляции проводятся и с данными по снижению безработицы в Байкальске в связи с запуском комбината — значительная часть вновь принятых на БЦБК сотрудников была завезена в город извне. Одновременно замалчиваются данные о росте занятости и экономическом значении экотуризма, горнолыжного спорта, производства бутилированной воды, выращивании клубники в регионе. Японцы, например, считают, что жизнь прожита зря, если ты не увидел Байкал. Запуск БЦБК ставит непреодолимый барьер для прихода инвесторов в эти и иные отрасли экономики региона. Комбинат практически никогда не был рентабельным — он неконкурентоспособен по сравнению с другими ЦБК региона и у него исчерпана экономически эффективная лесосырьевая база (транспортное плечо фактически составляет более 1000 км). Может быть, 5 млрд руб. из дополнительных доходов бюджета в 2010 г., выделенных на подвергающийся критике проект «Чистая вода» партии «Единая Россия», должны пойти на перепрофилирование БЦБК и решение социальных проблем Байкальска? Ведь Байкал — это 20% мировых запасов чистой воды.

Строительство БЦБК было запланировано около полувека назад для производства целлюлозного корда для военных авиашин. Уже к моменту окончания строительства комбинат был не нужен — промышленность перешла на шины с металлическим кордом. Решение о переходе на замкнутый водооборот было принято в 2001 г., и только после закрытия БЦБК осенью 2008 г. выяснилось, что у Минобороны страны существует потребность в такой целлюлозе в объеме до 400 т в год в течение 2009-2014 гг. — что составляет всего 0,3-0,4% (!) годового выпуска беленой вискозной целлюлозы на БЦБК. Связанные с БЦБК журналисты начали распространять слухи, что комбинат нельзя перепрофилировать, так как без его беленой вискозной целлюлозы прекратится выпуск ракет «Тополь-М» и «Булава». «Вопрос о том, почему в течение семи лет нельзя было за одну неделю работы сделать запас впрок, или заказать другим выпускавшим такую же продукцию пяти ЦБК, или в крайнем случае закупить материал за границей, остается без ответа», — говорит Ирина Максимова, ученый секретарь научного совета по Байкалу Сибирского отделения РАН.

Безусловно, необходимо добиваться соответствия лучшим международным стандартам и от предприятий Приангарья, и от предприятий Монголии и реконструировать очистные сооружения населенных пунктов, расположенных на берегу Байкала. Но пока отдельным олигархам будет позволено изменять законы и нормативно-правовую базу в своих интересах, мы не сможем добиться иного отношения к природе от других компаний и бизнеса в целом. Лоббирование возможностей «экологического демпинга» для конкретного бизнеса — это дискредитация честной конкуренции. Непонятно, почему до скандального постановления правительства РФ № 1 от 13 января 2010 г. проблема загрязнения атмосферного воздуха и стоки с муниципальных очистных сооружений не волновали председателя комитета РСПП по природопользованию и экологии Олега Дерипаску, одного из собственников Байкальского ЦБК.

Важно отметить, что у собственников БЦБК уже было минимум две возможности решить проблему перехода на замкнутый водооборот, после того как в 2001 г. было принято такое решение. В 2002 г. был согласован заем Всемирного банка в размере $22,4 млн по крайне выгодным условиям — 7% годовых на 10 лет (при тогдашней рыночной ставке валютного кредита в 18% годовых), от которого «Континенталь менеджмент», уже перешедший в собственность Дерипаски, впоследствии отказался. Руководитель Минприроды Юрий Трутнев перерезал ленточку при запуске «замкнутого водооборота» комбината только в сентябре 2008 г., после чего комбинат встал. Теперь министр Трутнев и руководитель Росприроднадзора Владимир Кириллов уверяют главу правительства и нас, что Дерипаске нужно еще 30 месяцев якобы для отладки «замкнутого водооборота». Почему теперь мы должны верить им и Дерипаске, если в постановлении правительства нет ни слова о временных ограничениях? Какой стимул у бизнесмена укладываться в им же назначенные сроки? Напомним для сравнения, что «АвтоВАЗ» дважды добивался переноса сроков введения «Евро-4» для автомобилей, производимых в России, а государственные нефтяные компании дважды добивались перенесения сроков реализации постановления правительства о 95%-ной утилизации нефтяного попутного газа. Дополнительные опасения вызывает и тот факт, что 22 марта Красноярский краевой суд оставил без рассмотрения иск Росприроднадзора к Енисейскому ЦБК Дерипаски на 3,1 млрд руб. Причем причины решения пока не раскрываются.

С момента залоговых аукционов 90-х прошло 14 лет. У новых собственников старых советских активов уже было время, включая восемь тучных лет, чтобы научиться и стратегическому планированию, и управлению своими активами, включая переход на современные экологически ответственные технологии. Если нынешние собственники так и не научились этому, то на смену им должны прийти другие. Те, которые не будут посягать на объект Всемирного наследия ЮНЕСКО и шантажировать руководство страны социальными последствиями своих управленческих ошибок.

Евгений Шварц — директор по природоохранной политике Всемирного фонда дикой природы России, доктор географических наук.