"Особое мнение" Сергея Колесникова
Гость в студии – зам. председателя Комитета по образованию и науке Госдумы РФ, академик РАМН, заслуженный деятель науки РФ Сергей Иванович Колесников. Речь в программе пойдет о том, насколько обоснованы опасения насчет строительства нефтепровода из Восточной Сибири к Тихому океану, который пройдет по берегу озера Байкал.
Данная тема в последнее время стала предметом обсуждения в обществе. Некоторое время назад была проведена государственная экологическая экспертиза проекта, которая вынесла свое положительное заключение. Казалось бы, это должно было снять все вопросы, но у проекта остаются свои непримиримые противники, в число которых входит и гость сегодняшней программы.
– По каким основным позициям вы не согласны с проектом прокладки трубопровода?
Колесников: Прежде всего, трубопровод проходит вблизи Байкала, всего в 700-800 метрах от северного побережья озера, в зоне очень высокой сейсмичности. По прогнозам специалистов, в данном районе возможны землетрясения до 12 баллов, и они уже случались в прошлом и позапрошлом веках, когда под воду уходило в восточной части Байкала порядка 40-50 га.
Второе. При таких землетрясениях возможны гильотинные порывы любых сооружений, в том числе нефтепроводов высокого давления. Байкал – это зона разломов, в его акватории происходит до тысячи землетрясений в год. В горных местностях при сильных землетрясениях происходит просто сдвиг в коре на 9-10 метров, который может разорвать как нитку любой нефте- или газопровод. В результате аварии в окружающую среду мгновенно попадет огромное количество того содержимого, которое в этом трубопроводе содержится. Обо всем этом написано в обосновании возможных рисков самой компанией «Транснефть», которая представляла технический проект на экологическую экспертизу. Сами разработчики подсчитали, что в случае аварии нефтепровода до 3-4 тысяч тонн нефти может попасть в Байкал в течение 20 минут.
А Байкал – это озеро, которое содержит 20 процентов пресной воды или 80 процентов чистой пресной воды планеты. Это единственный российский ресурс, на который мы можем сегодня рассчитывать, когда выкачаем из своих недр все углеводороды (нефть и газ), когда вырубим весь лес, не восстанавливая, и отправим его в Китай и Японию. Останется только вода. И если в Байкал попадёт хотя бы несколько сот тонн нефти, то пленка покроет озеро почти наполовину или даже на две трети, дойдет до острова Ольхон. Эта пленка будет фактически неустранима, и она закроет доступ кислорода. Чем Байкал отличается от других пресных водоемов? Тем, что вся его толща пронизана кислородом. В воде живет огромное количество природных эндемиков, которые водятся только в Байкале. Если такая нефтяная пленка появится на поверхности Байкала, то мы потеряем и животный, и растительный мир Байкала. Мало того, мы потеряем регенерацию воды. В водах Байкала живет особый рачок эпишура, который чистит озеро дважды за год от солей и вредных примесей. Это спасает Байкал, именно поэтому он остается чистейшим озером. Стоимость байкальской воды при налаженном экспорте и производстве превышает сотни триллионов долларов. Мы же строительством нефтепровода, в угоду одной компании, желающей проложить именно по данному маршруту нефтепровод, ставим под угрозу не только сам Байкал по себе, но и его как участок всемирного природного наследия. ЮНЕСКО уже дважды выказывала свою озабоченность проектом. Российскому президенту по этому поводу уже направлены соответствующие письма – в декабре 2005 и в марте 2006 года.
Вообще, все это выгладят как-то очень близоруко. Мы имеем уже на Байкале, как следует из заверений властей, один «безопасный» объект – Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат, который явился одним из катализаторов фактического смещения в 1990-1991 годах коммунистической власти на территории Иркутской области. Демонстрации в то время под лозунгами «Спасти Байкал!» переросли со временем в политические требования.
Последний митинг в Иркутске, который прошел три недели назад, напомнил те митинги, которые были в то время. Впервые за 15 лет более 5 тысяч людей вышли на одну из площадей Иркутска. Причем их туда никто не загонял. Стоило лишь сказать, что Байкал – в опасности, и люди пришли. Поэтому я выражаю мнение не только как ученый и депутат, а как человек, который живет в Иркутской области. Я знаю, что такое Байкал. Поэтому как ученый и гражданин я повторяю: если мы ставим Байкал под угрозу, то ведем очень близорукую политику.
Слушательница: Поддерживаю позицию господина Колесникова. Действительно, Байкал – это жемчужина. Мало того, что там ЦБК работает и портит озеро, то теперь еще этот трубопровод. Неужели его нельзя провести подальше. Ведь это же будет невосполнимая утрата в случае чего. Никто нам не восстановит Байкал: ни Китай, ни Япония, никто другой.
Колесников: Вокруг этого нефтепровода вообще складывается какая-то странная ситуация. По проекту, который был представлен на экспертизу в 2004 году и по которому затем проходили общественные слушания, трасса нефтепровода пролегала на 100 километров севернее.
– А какие вообще варианты предлагались?
Колесников: Предлагалось три варианта прокладки нефтепровода.
Южный – по югу Байкала в обход южной оконечности озера. Он был признан стратегически нецелесообразным, поскольку нефтепровод проходит слишком близко к границе с Китаем и Монголией, пересекает реку Селенгу и Тумкинский национальный парк. Данный вариант отклонили, но больше по стратегическим соображениям.
Второй вариант – Северный (Южно-Якутский или Северо-Иркутский) путь, который как раз советуют рассмотреть ученые. Он проходит вдоль реки Лена, уходит из байкальского водосбора, что принципиально важно. Известно, что в Байкал впадают более 300 достаточно крупных рек, а вытекает только одна – Ангара. Поэтому при прокладке нефтепровода надо уйти от байкальского водосбора, из сейсмозоны на равнинную часть. И ученые предложили путь вдоль реки Лены, нефтепровод должен однажды ее пересечь в районе города Ленска, а затем уйти по Олекме на Сковородино.
Данный маршрут проходит вне разломов, вне сейсмической зоны, но его почему-то решили не рассматривать, потому что показалось, что очень хорошо вести нефтепровод по БАМу – третьему варианту. Но железная дорога – это одно, а нефтепровод – совсем другое.
– По железной дороге сейчас, наверное, передвигается огромное количество составов, которые везут громадное количество цистерн с нефтепродуктами…
Колесников: Дело обстоит совсем не так. В заявлении «Транснефти» сказано, что якобы 5 тысяч тонн нефтепродуктов провозится цистернами по БАМу. Ничего подобного. Для этих целей используется южный маршрут, а не северный. Цистерны с нефтепродуктами идут по Транссибу, да и перекачивающие станции стоят в моем избирательном округе около Ангарска, качающие из трубопровода нефть в цистерны, которые затем идут в сторону Китая и Японии.
– Но ведь в случае, если на нефтепроводе произойдет какая-то авария, то близость железной дороги теоретически должна уменьшить время на её ликвидацию?
Колесников: Только теоретически, потому что время попадания нефти в Байкал, по оценкам самой «Транснефти», составит 20-30 минут. МЧС же считает, что ему потребуется не менее трех часов, чтобы подойти к зоне аварии в том месте. То есть, за это время выльется такое огромное количество нефти.
Или вот говорят, что нефтепровод будет повышенной безопасности. В ответ на это могу привести официальные данные по авариям на нефтепроводах «Транснефти» с 2004 года по настоящее время. Всего с разливами нефти произошло 26 аварий. Самая крупная из них – в Зиминском районе Иркутской области, где вылилось 5 тысяч тонн. Пять лет назад произошла подобная же авария в Заларинском районе, где питьевая вода из подземных источников теперь полностью непригодна к употреблению. Поэтому говорить о том, что невозможны аварии… А террористические акты? Если Северный маршрут застрахован от терроризма, то…
– Следуя этой логике, можно запретить строительство всех атомных электростанций, потому что есть пример реальной аварии, да и те же аргументы можно приводить: возможны и террористическая акты, и падение самолета. Но пока кроме Чернобыльской аварии других примеров нет.
Колесников: Вы немного неправы, потому что была очень серьезная авария на Тримайл-Айленде, о которой мало кто говорит. Тот же самый Чернобыль, но это человеческий фактор, от которого не застрахован ни один объект, в том числе и нефтепровод, который будет нефтепроводом высокого давления. А поскольку его планируется прокладывать по горной местности, то перекачивающие станции будут стоять достаточно часто. Я не экстремал, всегда выступаю за развитие отечественной промышленности.
Но есть политическое решение о строительстве нефтепровода. Да, мы должны идти в сторону Тихоокеанского региона, да, должны диверсифицировать рынок сбыта российских углеводородов. Вопросов нет. Политическое решение никто не подвергает сомнению.
А вот каким будет техническое решение – другой вопрос. Угрозы Байкалу можно избежать, если идти по Северному маршруту. Это выгодно не только с экологической, но и с экономической точек зрения.
С экологической точки зрения, он позволит на протяжении большого промежутка территории принять адекватные меры по ликвидации аварии. Перекрыл заслонки и ликвидируй аварию.
С экономической точки зрения, по этому маршруту расположены богатые месторождения нефти, которые позволят не тянуть дополнительные нефтепроводы к основному трансконтинентальному нефтепроводу.
– А почему разработчики проекта отказались от этого варианта?
Колесников: Говорят, что Северный маршрут им не выгоден, потому что цена на нефть сейчас «совсем маленькая». И поэтому, если идти по Северному маршруту, то произойдет удорожание нефти. Хотя каким оно будет, разработчики не считали. Северный маршрут к тому же всего на 50-100 километров длиннее, и идет он по равнинной местности, а отнюдь не по гористой.
Слушательница: В России очень сильная наука, и нужно прислушиваться к мнению ученых. В Санкт-Петербурге был подобный прецедент, когда в городе был построен метрополитен на том месте, где геологи предполагали подвижки земли. Если, не дай бог, подобное произойдет на Байкале, прощения этому не будет никогда. А сибирским ученым нужно быть позубастее.
– Вот что смущает. Заседала целая экспертная комиссия, состоящая тоже из ученых, и она же дала свое заключение. Значит, какие-то основания у нее для этого были? Проект претерпел какие-то изменения после того, как началось его обсуждение?
Колесников: Что касается комиссии, то их было две. Первая комиссия дала отрицательное заключение, причем двумя третями своего состава. Затем в спешном порядке была созвана вторая комиссия. Первый её состав разбавили 35 специалистами, а сам объект экспертизы разбили на три участка. Естественно, что те 35 специалистов, которые были введены в состав комиссии позже, и составили две трети, для того чтобы принять решение по центральному участку строительства. В этом решении есть определенная доля лукавства. Из сибирских же ученых в состав комиссии был включен новосибирский академик Канторович и всё. Ни одного ученого, который знает проблемы Байкала, в экспертную комиссию включено не было...
