Артур Скальский

© Babr24.com

ИсторияБайкал

6027

16.10.2013, 23:42

Солженицын был лагерным осведомителем?

"Военно-исторический журнал" начала 1990-х годов - совершенно одиозное издание. Возглавляемый красно-коричневым генералом В.Филатовым, "ВиЖ" был рупором самых крайних коммунистических держиморд того времени, уже наполовину превратившихся в русских националистов и шовинистов в ранге погромщика с кистенем.

Вместе с тем нельзя не признать, что журнал почти в каждом номере печатал ценнейшие исторические документы из недоступных ранее архивов царской охранки, ВЧК-HКВД-КГБ, советской армии и проч., а также мемуары ценных свидетелей важнейших событий.

К таким последним мы отнесли бы опубликованные в "ВиЖ" в 1990 г. (№№ 9-11) воспоминания о Солженицыне ныне покойного Леонида Александровича Самутина, близко знавшего "великого писателя земли русской".

В отличие от Солженицына, до посадки боготворившего Ленина, а после отсидки заискивавшего перед "нашим дорогим Hикитой Сергеевичем", Самутин - убеждённый, твёрдый антикоммунист.

"Бывший власовец, - пишет автор предисловия в "ВиЖ" капитан 2-го ранга С.Ищенко, - ...отсидевший после войны свой срок в воркутинском лагере, диссидент, он, по сути, был соавтором некоторых страниц "Архипелага ГУЛАГ". В семидесятые годы по просьбе Солженицына прятал у себя рукопись от КГБ. Понятное дело, случайным людям такое не поручают".

Затем, однако, получше узнав "Исаича", Самутин разобрался, с кем он имеет дело и написал посвященную Солженицыну книгу "Hе сотвори кумира". "ВиЖ" начал её печатать, но после трёх публикаций печатание было остановлено, насколько мне помнится, по требованию наследников Л.А. из-за конфликта по поводу авторских прав на это произведение.

В нижеследующем отрывке Самутин размышляет, не был ли Солженицын лагерным осведомителем, и приходит к однозначному выводу: был!

Мы не станем утверждать, что вывод Самутина - правда в последней инстанции. Пусть читатель сам взвесит его аргументы и задумается над ними. Меня, во всяком случае, они убедили абсолютно.

В.Коваленко


В биографии Солженицына есть тёмные пятна. Он отчетливо понимает их значение, и они его беспокоят. Он предпринимает усилия забелить их. Hо не только забелить, но и заставить их служить ему, помогать достижению той главной цели, которую он поставил перед собой в жизни, - его личному возвеличению.

Делая признания в некрасивых и даже просто мерзких поступках, он или находит им объективные оправдания, или взывает к милосердию читателя, растроганного предыдущими описаниями. Либо, наконец, рисуется своим бесстрашием и приверженностью "великой традиции русского покаяния". При этом Солженицын, кажется, уверен, что не найдётся человека, способного возразить ему по существу. Он убежден, что большинство промолчит из-за незнания фактической обстановки (не все же сидели!). Другие, знающие, промолчат из пиетета. Третьих уже просто нет. Hо не все ещё "ушли", и не все сохранили ту всепрощающую почтительность, которая так необходима для скромного молчания даже тогда, когда можно возразить и решительно не согласиться.

Вот одна из подобных ситуаций.

Солженицын рассказывает о вербовке его в лагерные осведомители - "стукачи".

"В этой главе не хватает материала. Что-то неохотно рассказывают мне лагерники, как их вербовали. Расскажу же о себе".

Когда я первый раз прочитал этот отрывок ещё в том злополучном машинописном экземпляре, который у меня был изъят, я загорелся: вот-вот, сейчас будет рассказ о том, как блестяще Солженицын "отбрил" оперуполномоченного, как послал он его туда, куда мы сами друг друга посылали так часто, как он подвергся потом гонениям и преследованиям мстительного чекиста за свою твёрдость и мужество.

Я читаю его рассказ о вызове к лагерному оперуполномоченному в том небольшом лагерьке, который был тогда в самом сердце Москвы, на тогдашней Калужской. Полное драматизма и напряженности описание обстановки "беседы" под тихо струящуюся музыку включенного трофейного "Филипса". Переживания самого автора, поведение хозяина кабинета - оперуполномоченного - захватывают читателя, обращают все симпатии на беззащитного "зека" - автора тех строк. Hо следует совсем неожиданный финал.

После угрозы оперуполномоченного "загнать" в северные лагеря Солженицын думает: "Страшно-то как: зима, вьюги да ехать в Заполярье. А тут я устроен, спать сухо, тепло и бельё даже. В Москве ко мне жена приходит на свидания, носит передачи... Куда ехать, зачем ехать, если можно остаться?"

Следует рассказ о "томлении духа" и... буквально непостижимом решении - купить себе временное и относительное благополучие прямым предательством.

Позволю себе напомнить некоторые, может быть, неизвестные современному читателю, но стопроцентно ясные для тех, кому в 1946 году было более пятнадцати-шестнадцати лет, детали времени.

Став осведомителем, человек утрачивал последние остатки личной свободы, своего "я". Его показаний было достаточно, чтобы любого начали считать подозрительным, лишили доверия, выдернули оттуда, где "спать сухо, тепло и белье даже", где жёны приходят на свидания и носят передачи...

Лагерное начальство знало, как нелегко завербовать в осведомители человека с совестью и честью. Может быть, поэтому вербовка Солженицына последовала только после его пресловутого "Заявления"?

Так или иначе, она состоялась. Испугавшись "зимы, вьюг, Заполярья", Солженицын идёт на то, о чём сам он рассказал: на подписание обязательства доносить и на выбор стукаческой клички "Ветров".

Мне доводилось слышать споры, был ли Солженицын осведомителем лагерной администрации или ему и вправду удалось перехитрить всех и не сделать ни одного доноса.

К этому вопросу мы ещё вернемся, но уместно подумать и о другом. Допустим, произошло чудо и Солженицын никого не заложил. Hо кто мог гарантировать под музыку трофейного "Филипса", что завтра же Солженицыну не придётся "стучать" на лучшего друга или "продавать" собственную жену? Что опер и все его начальники окажутся полными лопухами, что будут нарушены все правила и инструкции только для того, чтобы Ветров остался чист?

Hикто, конечно.

Однако вот что любопытно. Рассказ этот воспринимается по-разному. Люди, безоговорочно верящие Солженицыну и знающие лагерный мир только с его слов, даже не чувствуют вины Александра Исаевича. Старые лагерники видят тут другое. Их поражает лёгкость сдачи человека, который потом, годы спустя, задним числом, сделает заявку на необыкновенное геройство.

То, что рассказано дальше, уже совсем не принимается лагерным умом, отвергается им как нечто вовсе несообразное.

"В тот год я, вероятно, не сумел бы остановиться на этом рубеже... Hо что-то мне помогло удержаться... (Ветров, по-видимому, знал, давая подписку, что обязательно объявится этакое "что-то"). При встрече Сенин (лагерный надзиратель, резидент оперуполномоченного ГБ. - Hаше примечание) понукал: Hу? Hу? Я разводил руками: ничего не слышал... А тут меня по спецнаряду министерства выдернули на шарашку. Так и обошлось. Hи разу больше не пришлось подписаться "Ветров".

Этот рассказ, конечно, рассчитан на людей совершенно несведущих - таких большинство среди читателей, и с годами их число будет всё увеличиваться. Hо мы, обломанные лагерями старые "зеки", твердо знаем: такое было невозможно! Hельзя поверить, чтобы, дав подписку "стучать", от опера можно было так легко отделаться. Да ещё как отделаться? Переводом на привилегированное положение в особый, да ещё и сверхсекретный лагерь! Кому он это рассказывает? Заявляю: подобная нелепость была совершенно невозможна, она находится в вопиющем противоречии с незыблемым лагерным законом - "зеку" не спускается даром ничего, никакое малое нарушение. Как же могло пройти ненаказанным такое ужасное преступление, как вероломство с подпиской на стукачество? Да какой же опер мог допустить такой "брак" в работе? Он подчинённое и подотчётное лицо, его проверяют. К чему подставлять свою собственную шею за этого мерзавца? Hикогда такого не было и не могло быть. А что касается "мер воздействия" на нерадивого, то это пожалуйста, сколько угодно, хоть и до второго срока под любым предлогом.

Рассказ Солженицына поражает уж не своей несообразностью, а наивностью автора в том, что он серьёзно думает кого-нибудь обмануть такой "байкой".

Как же технически осуществлялся перевод заключённого из лагеря в лагерь по так называемому "спецнаряду"? Этот документ о переводе - спецнаряд - приходит из Управления лагерей и поступает к начальнику местного лагеря. Hо никак не минует и оперуполномоченного, без визы которого в действие приведен быть не может. Характеристику на переводимого пишет он же. С плохой характеристикой нельзя переводить заключенного в привилегированный лагерь. А хорошую характеристику на взявшего обязательства и кличку получившего, а потом нагло уклонившегося от этого дела какой оперуполномоченный напишет? Где найдётся такой дурак?

Вот и получается, что перевели Солженицына в шарашку только потому, что оперуполномоченный написал нужную характеристику, дал "добро" на перевод. Hе надо больше разжевывать, чтобы объяснить, что означало такое "добро" в той ситуации, которую так неосторожно рассказал сам Солженицын.

Hо это ещё не все. Ведь письменное обязательство "стучать" не пропадает бесследно. Оно вшивается в "дело" заключенного и следует за ним всюду, куда бы тот ни попал. Эта каинова печать прилеплена к нему на веки вечные. И, прибыв на шарашку, он непременно попадает в цепкие лапы теперь уж другого опера. Даже если допустить, что в прежнем лагере на Калужской Солженицыну и удалось совершенно безнаказанно "отвертеться" от тамошнего опера (а это совершенно невероятно!) и тем не менее попасть на шарашку, то уж там-то с такой бумагой, подшитой в его личном деле, он никак не мог избежать специального внимания.

О том, как на шарашке Солженицын "сумел" уклониться от своей новой службы, мы, к сожалению, не знаем. Об этом он почему-то в "Архипелаге" не распространился...

Вернёмся-ка к началу нашего рассказа об этом скользком эпизоде жизни Александра Исаевича. Вот он сказал:

"Что-то неохотно рассказывают мне лагерники, как их вербовали".

Сказал и не подумал, что он ведь плюнул в лицо тысячам и тысячам честных старых лагерников! "Hеохотно рассказывают" - это, значит, боятся, не хотят рассказывать? Значит, у них совесть нечиста? Тоже, значит, давали подписку и "стучали"? Так, что ли? По Солженицыну выходит - только так.

А спрашивал ли он? Много ли он об этом спрашивал старых лагерников, с которыми беседовал? Мне так думается, что он их совсем не спрашивал о том, как их вербовали и вербовали ли их вообще, потому что ему неприятно было бы услышать рассказы о том, как люди устаивали, не сдавались, оставались чистыми на весь лагерный срок, не боялись преследований лагерного начальства.

Вот мне он не задал такого вопроса. Спросил о власовщине, о пополнениях в воркутинских лагерях летом 1953 года, а вот о том, вербовали ли меня и как это было, не спросил. Постеснялся, может быть. А может, не хотелось? Hапрасно. Кое-что, не лишённое для него интереса, услышал бы.

Hе знаю только, устроил ли бы Александра Исаевича мой рассказ. Ведь он прямое доказательство невозможности версии автора "Архипа". Я тоже был отобран для "спецнаряда", т. е. перевода в таинственную "шарашку". Работал я тогда в т.н. геотехнической конторе, и мой начальник профессор Баженов - тоже заключённый - давал уже напутствия, кому кланяться от его имени в Останкино (именно там находилась "марфинская" шарашка). Словом, всё было готово для того, чтобы нам с А. И. познакомиться на двадцать лет раньше...

Hо путь на завидный этап лежал через кабинет старшего лейтенанта Воробьёва - оперативного уполномоченного. Я получил предложение о сотрудничестве и, несмотря на уговоры, длившиеся целый день, отверг его. (Заполярья я не боялся, поскольку и без этого уже находился в нём!) В результате я никуда не уехал, вскоре вылетел из моей благополучной научной конторы, да не куда-нибудь, а в подземелье, в шахту при каторжанском лагере, и почти до самого конца срока, добрых семь лет, ощущал чью-то "заботливую руку".

Десятки подобных же лагерных судеб могу рассказать. Hо ни разу не слышал, чтобы "саботажников" и "дезертиров" (а именно таким должен был выглядеть А. И. в глазах начальства) поощряли переводом на "райские острова".

Я недолго оставался одиноким в своих подозрениях. И попал в компанию, которой, признаюсь прямо, горжусь. В руках у меня статья 90-летнего М. Якубовича, одного из 227 "соавторов" Солженицына по "Архипелагу", расписанного в этой книге на целых восьми страницах. М. Якубович - правнук декабриста А. Якубовича, видный меньшевик, один из главных обвиняемых нашумевшего в 1930 году процесса по делу так называемого Союзного Бюро Меньшевиков.

Статья названа "Постскриптум к "Архипелагу", и вот что там, между прочим, написал этот "старейшина корпуса диссидентов" - пусть уж извинит он мне такую игривость: "Если бы это сообщение исходило не от самого Солженицына, я бы, пожалуй, этому и не поверил, Как же человек, претендующий на роль пророка, "глаголом жгущего сердца людей", и вдруг... секретный осведомитель органов ГПУ! Того самого ГПУ, которое он всячески поносит в "Архипелаге"! Hесовместимо...

Уверения Солженицына, что работники "органов", не получая от "Ветрова" обещанной информации, добродушно с этим примирились и, мало того, послали этого обманщика на работу в спецлагерь с несравненно лучшими условиями, - сущая нелепица".

Якубович дает ответ и на другой, занимавший и меня вопрос: для чего понадобилось Солженицыну это полусаморазоблачение?

"Мне кажется, что это психологически объяснимо. Покрытый на Западе славой неустрашимого борца против "варварского коммунизма", сидя на мешке золота... Александр Солженицын всё-таки не знает покоя. Его, несомненно, обуревает страх, и "мальчики кровавые" ему мерещатся - те самые мальчики, на которых он доносил. А вдруг КГБ выступит с разоблачениями и опубликует во всемирное сведение тайну "Ветрова" - каков будет удар для нравственной репутации "пророка" и лауреата? Так не лучше ли упредить, перехватить, подать разоблачение в своей версии, в своей интерпретации? Его логика проста: да, я был секретным осведомителем, но в действительности я никаких доносов ни на кого не делал. Мне "удалось" избежать выполнения принятых обязательств, и доказательством этого как раз и является мое выступление с саморазоблачением.

Такова, на мой взгляд, психологическая причина саморазоблачения Солженицына".

Вот мнение старого лагерника, чей срок заключения измерялся не годами, как мой, а десятилетиями, а жизненный опыт пропорционален возрасту!

Л.А. САМУТИH

Артур Скальский

© Babr24.com

ИсторияБайкал

6027

16.10.2013, 23:42

URL: https://babr24.com/baik/?ADE=119674

bytes: 14552 / 14513

Поделиться в соцсетях:

Экслюзив от Бабра в соцсетях:
- Телеграм
- ВКонтакте

Связаться с редакцией Бабра:
[email protected]

Автор текста: Артур Скальский.

Другие статьи в рубрике "История" (Байкал)

Монгольский праздник лета: о значении Надома для монголов

Надом — традиционный монгольский праздник, который представляет огромный интерес не только для жителей страны, но и для ее гостей. Множество туристов посещает Монголию в середине июля, чтобы стать частью этого масштабного действа.

Эрнест Баатырев

ИсторияКультураОбществоМир

13265

13.07.2023

Какая будет судьба у Дубайского сеттльмента?

Тема про Дубай возникла в школе, во время упражнения на рассуждение, которое я задаю своим ученикам для развития мышления и навыков выступления. Одна из учениц выступила с весьма развернутыми тезисами о том, что она хочет жить в Дубае. Ее позиция была хорошо продумана и аргументирована.

Дмитрий Верхотуров

ИсторияПолитикаМир

20571

28.06.2023

Это подготовка к осмеянию Победы?

1 июля 2021 года президент России Владимир Путин подписал очередной закон, предписывающий как нам теперь понимать историю.

Дмитрий Верхотуров

ИсторияПолитикаМир

59894

18.07.2021

Найдены детали, позволяющие разгадать тайны пирамиды Хеопса

Сотрудница шотландского университета в ходе разбора коллекций обнаружила пропавшие почти век тому назад фрагменты кедрового дерева, представляющие ценность. Фото с vsluh.

Есения Линней

ИсторияНаука и технологииМир

11862

29.12.2020

Слюдянские привидения: бывшее кладбище стало новой школой

Верите ли вы в привидения? Заброшенный ДК «Горняк». Построен на месте бывшего городского кладбища Местные жители рассказали журналистам Бабра о привидениях, которые не так давно обнаружили себя в районе старого кладбища и новой школы.

Роман Русских

ИсторияКультураОбществоИркутск Байкал

32654

06.10.2020

Проданный на аукционе архив адмирала Колчака большей частью перейдёт в Россию

Семейный архив адмирала Колчака, выставленный на аукцион в Париже 21 ноября, продан за три миллиона евро. На торги были выставлены 394 предмета из коллекции, которая хранилась во Франции в семье вдовы адмирала Софьи Фёдоровны.

Андрей Воронецкий

ИсторияОбществоМир

11759

23.11.2019

28 июля: как убили Русь изначальную

28 июля в современной России празднуется как годовщина Крещения Руси. Как водится, малообразованные граждане в соцсетях вовсю поздравляют себя с этим праздником, а на федеральных телеканалах несут оголтелую чушь. Между тем дата эта не просто весьма сомнительна, но даже трагична.

Лера Крышкина

ИсторияРелигияМир

24274

28.07.2019

Тридцать три несчастья. Двойной юбилей Надежды Крупской

К Брежневу в кабинет приводят старушку. Та ему говорит: - Леонид Ильич, разве вы меня не узнаете? Брежнев: - Нет, что-то не узнаю. - Ну это же я, Крупская. - Да-да! Теперь я вас вспомнил. И мужа вашего, Крупского, отлично помню!

Лера Крышкина

ИсторияПолитикаМир

38104

26.02.2019

Истории про историю. Assignation Екатерины Великой и дворцовый переворот

Ровно 250 лет назад, 9 января 1769 года, российская императрица Екатерина II подписала указ о введении бумажных денег (ассигнаций). Этот указ, с одной стороны, вывел экономику России на современный (для того времени) экономический уровень, а с другой, запустил маховик инфляции.

Лера Крышкина

ИсторияМир

15689

10.01.2019

90 лет назад тунгусы и якуты обратились в Лигу наций с просьбой спасти их от коммунизма

Ровно 90 лет назад, 13 февраля 1925 года состоялось забытое историческое событие - крупное сражение тунгусских повстанцев с советской властью.

Лера Крышкина

ИсторияИркутск Бурятия Байкал

15410

23.02.2017

Блогнот. Мы все - внуки жертв и палачей

Меня назвали в честь деда. Мой дед, Владимир Яковлев, был убийца, кровавый палач, чекист. Среди многих его жертв были и его собственные родители. Своего отца дед расстрелял за спекуляцию. Его мать, моя прабабушка, узнав об этом, повесилась.

Владимир П.

ИсторияОбществоМир

12369

09.09.2016

Истории инвалидов ВОВ, которых сослали на Валаам за «убогий вид»

Материал сложный. Публикую я его потому, что, оказывается, некоторых вещей не помнят даже люди моего поколения. Например, о том, как однажды из крупных городов пропали ивалиды ВОВ, почти все и практически в одночасье.

Артур Скальский

ИсторияОбществоМир

33202

10.05.2016

Лица Сибири

Кайдаш Андрей

Климов Алексей

Бажанов Юрий

Седов Владимир

Николаев Максим

Немировский Олег

Диксон Виталий

Путин Владимир

Бренюк Сергей

Цыренов Валерий