Революция в приемных комиссиях
Иркутские вузы прогнозируют недобор на бюджетные места.
Вступительная кампания – 2009 в самом разгаре. Насколько востребовано высшее образование и какие специальности будут популярными у нынешних абитуриентов – мнения на это счет мы решили узнать у представителей иркутских вузов, пригласив их в редакцию на круглый стол. Встреча превратилась в разговор о наболевшем: обсудили все острые проблемы – от новых правил зачисления до будущего высшей школы.
В дискуссии участвовали ответственные секретари приемных комиссий Галина Логунова (ИГУ), Лариса Алексеенко (ИГЛУ), Наталья Рябченок (ИрГУПС), Анна Пантелеева (ИГПУ), проректоры по учебной работе Владимир Левченко (БГУЭП) и Валерий Просвирин (ИрГСХА), исполнительный директор Байкальской международной бизнес-школы ИГУ Александр Семенов и ректор САПЭУ Борис Виноградов. В качестве экспертов мы пригласили работодателей, победителей проекта «Кадровый резерв – профессиональная команда страны» предпринимателя Сергея Маяренкова и коммерческого директора Ксению Геевскую, а также студента четвертого курса факультета филологии и журналистики ИГУ Григория Ифтодия. Региональную власть представлял заместитель начальника управления инноваций и высшей школы министерства экономического развития, труда, науки и высшей школы Илья Усов.
Старое зачисление по-новому
– Сколько бюджетных мест выделено вузам области на предстоящий учебный год?
Илья Усов:
– 8 тысяч 653 места – на 5% меньше, чем в прошлом году. Сокращение бюджетного набора в вузах идет уже несколько лет подряд. И причина тому – демографическая яма, следствием которой является снижение числа абитуриентов.
– При этом самих вузов у нас меньше не становится…
Илья Усов:
– Вузов – нет, а вот их филиалов и представительств все меньше. В прошлом году существование прекратили иркутские представительства Восточно-Сибирского технологического университета из Улан-Удэ и Новосибирской государственной академии водного транспорта, Осетровское представительство в Усть-Куте Московской государственной академии водного транспорта. Томский государственный педагогический университет закрыл свой филиал в Братске, а Московский госуниверситет экономики, статистики и информатики – в Иркутске. Кроме того, в Зиме, Нижнеилимском и Черемховском районах прекратили работу представительства ряда иркутских вузов.
В целом сегодня в Приангарье подготовку кадров с высшим профессиональным образованием осуществляют 35 вузов и их филиалов, в том числе 27 государственных и восемь частных. Обучение в них ведется более чем по 200 специальностям.
– Особенностью приемной кампании – 2009 является зачисление абитуриентов только на основе результатов ЕГЭ. Многие из вас раньше были против такого формата вступительных испытаний, как вы относитесь к нему сейчас?
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Как только Иркутская область подключилась к эксперименту по ЕГЭ, мы по всем специальностям открыли прием по результатам новой формы аттестации школьников. Объяснялось это просто: поскольку государство является заказчиком и платит за подготовку кадров, значит, оно вправе корректировать правила приема. Тем более что тогда государство не вмешивалось в нашу внебюджетную политику. Сейчас даже на платное отделение абитуриенты поступают по результатам ЕГЭ. И в этом году впервые все государственные вузы обязаны были опубликовать на сайтах минимальные пороги баллов не только на бюджетные места, но и на коммерческие. Зачем нас вводить в такие жесткие рамки? Человек вправе делать со своими деньгами что захочет.
Лариса Алексеенко (ИГЛУ):
– На большинство наших специальностей требуются результаты ЕГЭ по иностранному языку. Если раньше выпускник школы, в которой не преподавался английский или немецкий, мог заплатить вузу за учебу, встать на нулевой уровень и выучить язык за пять лет, то теперь это невозможно – нужно набрать определенное количество баллов за ЕГЭ.
– А насколько у нас востребовано высшее образование на платной основе?
Илья Усов:
– Приведу две цифры: общая численность студентов в 2008–2009 учебном году составила порядка 133 тысяч человек, из них 64% – учащиеся коммерческого набора.
Григорий Ифтодий (студент):
– Получается, что новый порядок зачисления лишает многих возможности учиться в вузах. Как, например, могут сдать ЕГЭ потенциальные заочники, среди которых в основном люди 30–40-летнего возраста?
Наталья Рябченок (ИрГУПС):
– Нам разрешено принимать на заочное отделение по результатам внутренних вузовских экзаменов.
– То есть вступительные испытания из вузов все-таки не исчезли с приходом ЕГЭ?
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Вот именно: на протяжении многих лет государство пытается запретить вузам принимать абитуриентов по своим правилам, и в итоге нам все равно вернули приемную кампанию.
Галина Логунова (ИГУ):
– Кстати, собственные экзамены мы имеем право проводить еще и для тех, кто поступает на творческие специальности. Кроме того, в вузовских испытаниях могут участвовать инвалиды, выпускники ссузов и люди, окончившие школу в другой стране.
– Чувствуется, объем работы у приемных комиссий серьезно вырос…
Наталья Рябченок (ИрГУПС):
– У нас огромная папка нормативных документов об изменениях в правилах вступительной кампании, и многие из них пришли совсем недавно. Вот так в спешном порядке мы создаем экзаменационную комиссию, составляем расписание экзаменов. В общем, массовую работу проводим в сжатые сроки, без выходных.
– Как всегда, революция оказалась неподготовленной…
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Причем сделали три волны приема документов – до 5, 15, 25 июля. Абитуриенты и родители бегают по вузам и спрашивают: а к какому числу надо прийти? Но самое интересное начнется во время зачисления. 25 июля мы должны закрыть прием, а 27-го – опубликовать на своих сайтах рейтинговые списки абитуриентов. Подводим черту под теми, кто попал в бюджет, и до 3 августа ждем от них подлинники документов, и уже 4-го готовим приказ о зачислении. Если из, скажем, 20 человек мне только 15 принесли подлинники, я спускаюсь ниже по рейтингу и снова жду. А если и они не придут? Я не исключаю, что в эту приемную кампанию мы можем оказаться с недобором на бюджетные места.
Почему абитуриент слабый?
– Изменил ли ЕГЭ современного абитуриента?
Галина Логунова (ИГУ):
– Абитуриент с каждым годом становится слабее. И причина не в ЕГЭ, а в школе.
Владимир Левченко (БГУЭП):
– На сегодняшний день учитель находится на такой высоте, на какой раньше в России никогда не находился. Эта высота – ниже плинтуса. Если мы будем считать, что одна тысяча рублей за классное руководство – это деньги, то через десять лет в вузах просто некому будет учиться. Мы, прежде чем давать студентам высшую математику, вынуждены проходить школьную программу.
Борис Виноградов (САПЭУ):
– А я думаю, что причина как раз в ЕГЭ. Вот яркий пример: когда ректор МГУ, доктор физико-математических наук Виктор Садовничий учился в школе, он по болезни пропустил тему по алгоритмам. На вступительных экзаменах в вузе ему как раз выпал этот вопрос. Экзаменатор «вытащил» его на других темах, потому что в ходе общения увидел перед собой умного и перспективного человека. А с системой ЕГЭ не было бы у нас ни ректора Садовничего, ни Ломоносова, ни Эйнштейна.
Александр Семенов (Бизнес-школа ИГУ):
– Когда мы проводили свой экзамен по английскому языку, то четко видели будущих студентов – здесь надо подтянуть по грамматике, здесь хороший разговорный. А сейчас мы видим только баллы. К тому же иностранный вообще мало кто из ребят выбирает для сдачи в формате ЕГЭ. Я знаю, что во многих школах запрещают сдавать английский, чтобы образовательное учреждение не опустилось в рейтинге за счет низких баллов.
– То есть вузы все-таки недовольны системой ЕГЭ?
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Скорее не ЕГЭ, а самой организацией вступительной кампании. Сначала говорили о том, что выпускник обязан сдать четыре экзамена, потом решили – три. Детям дали месяц на то, чтобы выбрать профессию, отметив галочкой тот или иной предмет для сдачи в формате ЕГЭ. Захотел, к примеру, ребенок поступать в институт физкультуры, выбрал соответствующие предметы для аттестации, а в мае сломал ногу. Все, куда теперь ему? А посмотрите на инженерные вузы: если посчитать всех абитуриентов, которые записались на экзамен по физике, так они же без контингента останутся.
Наталья Рябченок (ИрГУПС):
– Порядка 4,5 тысячи выпускников школ области выбрали нынче физику в качестве экзамена. Только при условии, что все они преодолели нижний порог баллов, что само по себе является чудом, иркутские технические вузы смогут закрыть бюджетный набор.
Инженер или менеджер?
Борис Виноградов (САПЭУ):
– Получается, что одной рукой государство создает, а другой – разрушает. Сначала говорит: нам нужно больше инженеров и техников, а потом вводит ЕГЭ, провоцируя детей на выбор гуманитарных предметов, где без особых знаний можно набрать неплохой балл.
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Да дело даже не в сложности экзамена по физике. Куда инженер пойдет работать, если заводы превращаются в рынки? Нужен ли ему тяжелый труд за 12 тысяч рублей? То ли дело в советское время – все парни после армии ломились в политех на цветную металлургию. Кто не проходил, со слезами домой приезжал. А в нархозе конкурс был тогда смешной – полтора человека на место. Люди не хотели учиться на экономистов и юристов, потому что знали: технические профессии хорошо кормят.
Александр Семенов (Бизнес-школа ИГУ):
– Я перед круглым столом зашел на сайты кадровых агентств. Там почти нет предложений для инженеров, зато масса вакансий по менеджменту.
Сергей Маяренков (эксперт):
– Не согласен с вами. Я управляю небольшим заводом в Иркутске и за 50 тысяч рублей не могу найти себе нормального инженера. Потому что человек сегодня выходит из вуза и ничего не хочет делать, даже не пытается. А тот, кто хочет, непременно уезжает в Москву или за границу. Многие это делают сразу после школы. Может быть, Иркутск проигрывает на фоне других городов страны? Почему молодежь здесь не задерживается?
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Потому что она не видит здесь перспективы трудоустройства. Мы два первых выпуска юристов не могли оставить в Иркутске. Одна половина их сейчас в Москве, другая – за границей. Мы за последние четыре года потеряли 250 тысяч высококвалифицированных специалистов. Я вам гарантирую, что нынешние победители всероссийских школьных олимпиад тоже уедут отсюда.
Сергей Маяренков (эксперт):
– А я вам скажу, что люди здесь могут зарабатывать больше, чем в Москве. Пять моих одногруппников живут в столице, но лучше меня они там не устроились. Давайте настраивать молодежь на местные перспективы, а не мириться с «утечкой мозгов».
Валерий Просвирин (ИрГСХА):
– Вы абсолютно правы в том, что не можете найти здесь достойного инженера. Вы его должны нам заказать, заплатив за обучение, а мы – вам его подготовить.
Григорий Ифтодий (студент):
– А возможно ли сделать так, чтобы работодатель заключал договор не с вузом, а с конкретным абитуриентом?
Сергей Маяренков (эксперт):
– Это нереально. Пока человек учится, он может все пересмотреть и переиграть.
Наталья Рябченок (ИрГУПС):
– У нас уже давно существует институт целевой подготовки, суть которой в том, что работодатель платит за обучение, а выпускник потом трудоустраивается к нему на заранее оговоренных условиях. Абитуриенты с большой радостью заключают соглашения с ОАО «РЖД». Однако, доучившись до третьего курса, понимают, что в Иркутске жить и работать лучше, чем строить мосты и тоннели в Чуне или Северомуйске, спешно берут кредиты, возвращают деньги, расторгают целевые договоры и остаются здесь. То есть социальная среда для современной молодежи важнее.
Александр Семенов (Бизнес-школа ИГУ):
– Экономическая и общественная жизнь очень быстро меняется. Высшая школа всегда отставала от этого развития. Мы должны не подстраиваться под реальность, а работать на опережение, то есть готовить специалистов, которые окажутся востребованными в будущем. А для этого вузам нужно уходить от жестких образовательных стандартов, относиться к заказам работодателей индивидуально.
Борис Виноградов (САПЭУ):
– Вот, например, к нам обратился Сбербанк, которому нужны кадры по продаже банковских продуктов, и мы специально под этот заказ подкорректировали учебную программу по менеджменту.
Сергей Маяренков (эксперт):
– С менеджерами у нас вообще перебор получается. Я недавно провел несколько лекций в БГУЭП, на факультете менеджмента, который в свое время окончил. Думаю: посмотрю, что нынешние студенты умеют. Спросил их: «Кто из вас считает, что после обучения ему будет трудно найти работу?» Руки подняли почти все. А ведь это потенциальные директора, управленцы, которые учатся для того, чтобы создавать рабочие места. Какие из них менеджеры? Максимум на что они способны – продавать телефоны в компаниях сотовой связи.
Ксения Геевская (эксперт):
– Работодатель должен выстраивать систему образования внутри предприятия. Последний раз я нанимала на работу 115 человек. У большинства вакансий не было никаких требований к образованию. Я имею в виду официантов, барменов. Но у каждого из них есть возможность карьерного роста. И у нас много примеров, когда, совершенствуя навыки и знания, человек поднимается с уровня обслуживающего персонала до менеджера.
Сергей Маяренков (эксперт):
– Вот и получается, что из вузов выходят не директора, а официанты и бармены.
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Когда в России появилась специальность «менеджер», весь западный мир удивился: как можно учить на директора? У них максимум 20% выпускников вузов разных профессий могут стать менеджерами. Ведь многое зависит не столько от знаний, сколько от личностных качеств.
Ксения Геевская (эксперт):
– Не забывайте, что существует не-сколько уровней менеджмента. Топ-менеджеры это те, кто управляет управленцами. Да, их сложно готовить. А мы учим тому, как управлять собой, своим временем и так далее. И это вполне в компетенции вузовской подготовки.
Неясный конкурс
– Бытует мнение о том, что нам вообще необязательно высшее образование. Мол, все идут в вузы, поддавшись стадному чувству, а на самом деле там порой готовят хуже, чем в техникумах...
Владимир Левченко (БГУЭП):
– А что в качестве альтернативы высшего образования можно сегодня предложить? В Европе у выпускника школы есть выбор – поступить в вуз или сразу пойти работать за хорошие деньги, а потом выучиться. Там нет жесткой системы – окончил школу, получил профессию, устроился на работу.
Борис Виноградов (САПЭУ):
– Интересная тенденция самобичевания. Скажите, каким образом у нас получаются плохие специалисты, если их с удовольствием приглашают работать за границу?
Лариса Алексеенко (ИГЛУ):
– Иркутские вузы готовят высококвалифицированных специалистов, способных конкурировать на рынке труда и в Москве, и за рубежом. Вот только программ, поддерживающих и привлекающих к работе по специальности педагогов, врачей, инженеров, воспитателей, нет. И получается, что выпускники вузов зачастую вынуждены работать не по специальности.
– Каким, по-вашему, будет конкурс в эту приемную кампанию, какие специальности окажутся наиболее популярными?
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Конкурсная статистика будет, как и в прошлом году, неясной, так как большинство абитуриентов поступают сразу в несколько вузов.
Борис Виноградов (САПЭУ):
– Да и по специальностям картина не изменится – выбирать будут в основном экономику и юриспруденцию.
Галина Логунова (ИГУ):
– На самом деле мало кто вообще из выпускников школ точно знает, кем хочет стать.
Владимир Левченко (БГУЭП):
– Главная задача – поступить в вуз, а потом разберется.
Наталья Рябченок (ИрГУПС):
– В этом году на областной выставке «Выбери профессию» проводился социологический опрос молодежи, в ходе которого выяснилось, что из полутора тысяч человек только 20 знают, чем конкретно будут заниматься в жизни. Даже сейчас большинство абитуриентов приходят в приемную комиссию с родителями, показывают свои свидетельства ЕГЭ и спрашивают: «А нам куда?»
Александр Семенов (Бизнес-школа ИГУ):
– Далеко не сегодня у вузов возникли эти проблемы с набором, и, как показывает разговор, нам нужно совершенствовать концепцию развития высшей школы, сделать ее более четкой и адекватной запросам современного общества.
