Троица и Зеленые святки

На пятидесятый день (8-е воскресенье) после Пасхи Православная Церковь вспоминает сошествие Святого Духа на апостолов. В этот день верующие прославляют Триединое Божество: Сына во Отце со Святым Духом. Этот праздник, называемый Троица или Пятидесятница, в 2016 году приходится на 19 июня.

В Деяниях святых апостолов говорится, что в десятый день после Вознесения Иисуса Христа апостолы находились все вместе в Иерусалиме, в Сионской горнице, когда произошло обещанное Иисусом (в момент Его Вознесения) крещение огнем: «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян. 2:2-4). В это время в Иерусалиме, по случаю праздника, собралось множество людей «из всякого народа под небом», и многие, услышав непонятный шум, поспешили к дому, где находились ученики Христа. При этом «все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились» (Деян. 2:7-8). Апостол Петр разъяснил им происходящее, многие из присутствующих после его проповеди «умилились сердцем» и около трех тысяч человек в тот день приняло крещение. Фактически, это событие стало началом Христианской Церкви, поэтому Пятидесятница – один из важнейших праздников церковного календаря.

У восточных славян Троица входила в цикл связанных между собой праздничных дней, начинающихся с Семика – четверга седьмой недели по Пасхе. Семик – очень древний народный праздник, завершавший весенний период, начинавшийся Масленицей («Честна Масленица – Семикова родня, да племянница»). Следующим праздником цикла была суббота накануне Троицы – «родительская (задушная) суббота» или «Троицкие деды», один из главных поминальных дней в году, когда поминали и «нечистых» покойников (утонувших, повесившихся, умерших до крещения детей и т.п.). Далее следовала Пятидесятница, начинавшая Троицкую («Зеленую», «Клечальную», «Гряную», «Русальную» или «Проводную») неделю, на которой особо выделялись два дня: понедельник («Духов день») и четверг («Навская Троица», «сухой день», «кривой четверг»). Завершался цикл Петровским (Всесвятским, Русальским) заговеньем - следующим после Троицы воскресеньем, за которым следовал Петров пост. Весь этот праздничный период на Украине и в Белоруссии именовался «Зеленые святки», поскольку его обрядность была тесно связана с культом растительности.

Троица приходится на то время, когда все растения «набирают силу», достигают максимального роста, распускают листья и цветы. С помощью особых ритуалов земледельцы «приобщались» к этой плодородной силе земли, «обменивались» ею с растениями, «переносили» ее на поля и сады, чтобы обеспечить хороший урожай, деторождение, приплод скота. В Троицкий период селения буквально тонули в молодой зелени: люди украшали дома, дворы, хозяйственные постройки, улицы и вообще все свое окружение букетами из трав и цветов, ветвями, срубленными деревцами. Занималась этим обычно молодежь: накануне праздника парни выбирали и срубали небольшие деревья, а девушки ломали ветки, рвали душистые травы и цветы. В первую очередь украшали приходскую церковь: ставили березки у иконостаса, в алтаре и вокруг здания, устилали пол душистыми травами, а когда шли на праздничную службу, несли с собой букеты цветов. Собственные дома также «озеленяли»: ставили березки у ворот и крыльца, во дворе и огороде, иногда и в избе; затыкали березовые и кленовые ветки в косяки дверей и окон, прикрепляли на стены, вешали под крышу; непременно ставили зелень и цветы к иконам; посыпали травами полы и даже землю около избы. Из травы, цветов и веток также плели венки, которые носили сами и надевали на рога коровам.

Вся троицкая зелень наделялась в народной традиции чудодейственной силой: ее хранили за иконами или на чердаке для защиты от молнии и пожара; бросали в поля и огороды, чтобы обеспечить урожай и отогнать вредителей; клали под свежее сено и в житницы, чтобы не водились мыши; использовали для лекарственных отваров или для окуривания больного скота. Особенно ценились травы, побывавшие на праздник в церкви: их считали необычайно целебными, отгоняющими «всякое лихо», и бережно хранили в течение года. Остальную, ненужную зелень по окончании праздников сжигали, забрасывали в глухие места или сплавляли по воде. Обязательное озеленение домов и последующее уничтожение всей этой зелени объясняли иногда тем, что на Троицу в ней находят убежище души усопших, навещающие своих живых родственников. Удаление трав и веток из жилого пространства означало, что покойникам пора покинуть землю; если эту увядшую зелень не выкинуть, говорили крестьяне, «на ней русалка будет сидеть» или в доме «остается и плачет один родич».

Одним из главных ритуалов Семицко-Троицкого периода было завивание берез.

Совершали обряд девушки и молодки, еще не имевшие детей: в Семик или на Троицу они собирались группой и тайком уходили в лес, где выбирали одну или несколько (по числу девиц) молодых кудрявых березок, чтобы особым образом украсить их. Как правило, ветви березы закручивали и переплетали между собой, делая «венок», «косу» или своеобразную арку, а иногда сплетали ветки соседних деревьев, либо пригибали верхушку к земле (чтобы получились «воротца»). Всю конструкцию перевязывали и украшали нитками, поясами, лентами, платками и т.д., но старались не повредить при этом листочки. Местами на перевитые ветки сажали чучелко-«кукушку» (сделанную из трав, цветов, тряпочек и пр.), с которой потом совершали разные обрядовые действия («крестили» ее, чествовали и затем символически хоронили).

Завив и украсив березку, девушки устраивали около нее угощение (с обязательной яичницей и прочими продуктами, принесенными с собой), плели венки, пели обрядовые песни и водили хороводы. В это же время кумились: разбившись на пары, вместе заплетали ветки и потом целовались сквозь эти «венки», обмениваясь крестиками, кольцами или платками, становясь таким образом «названными сестрицами». В некоторых местах кумились с «кукушкой» и с завитой березкой. Кумление обычно сопровождалось ритуальными песнями и обещаниями дружбы: «Покумимся, кума, покумимся, чтобы нам с тобой не браниться, вечно дружиться», «Вы, кумушки, вы, голубушки, кумитеся, любитеся! Не ругайтеся, не бранитеся! Сойдитеся, полюбитеся; полюбитеся, подружитеся!» и т.п. После этого обряда девушки в течение года могли считаться «сестрами», хотя во многих местах через несколько дней (обычно в Духов день) производили раскумление, развивая венки и возвращая друг другу личные вещи.

Завивание берез, кумление и крещение «кукушки», как считалось, благодатно воздействует на плодородие земли и деторождение. Когда водили хороводы вокруг завитой березки, девушки пели: «Завили веночки, / Завили зеленые, / На годы добрые, / На жито густое, / На ячмень колосистый, / На овес ресистый, / На гречиху черную, / На капусту белую». Иногда даже сам обряд завивания проводили на поле, для чего выбранную березку срубали и относили «во ржи». Однако позже, обычно в день Троицы или Духов день, березы полагалось развивать, т.е. снимать с них все украшения и расплетать или даже обламывать ветки. Местами обряды с березкой напоминали прощание с Масленицей: срубленное деревце («красоту») торжественно, с песнями и ряженьем, носили по селу, а затем сжигали или бросали в реку, либо закидывали в рожь. Венки из трав и веток, повешенные на деревья, снимали и бросали в воду. При завивании нередко загадывали о будущем (жить или умереть, выйти замуж или остаться в девках), а когда приходили развивать ветки, по их состоянию определяли судьбу (так, распустившаяся «коса» предвещала замужество, а увядший венок – неприятности). Часто гадали и по венкам, брошенным в воду (утонет – к смерти, безбрачию и т.п.).

В период между завиванием и развиванием к деревьям запрещалось подходить, причем объясняли это чаще всего тем, что там можно встретить русалку. В народе считалось, что с Семика до Духова дня или Петровского заговенья русалки бегают по рощам и во ржи; они любят качаться на сплетенных ветвях и водить вокруг завитых березок свои хороводы. «Русальной» называли обычно Семицкую или Троицкую недели – «оттого, что русалки посвящают ее своим забавам и увеселениям, празднуют свои свадьбы, качаются на деревьях, плавают, кружатся и поют свои песни». В эту пору боялись ходить в лес и к реке, строго соблюдали запрет на работу, «чтоб русалка не защекотала». Развивание и уничтожение березок иногда отождествляли с изгнанием русалок, покидающих землю после Троицы; нередко также устраивали отдельный ритуал «проводов русалки», проводимый обычно в конце Русальной недели или в Петровское заговенье. Примерно в это же время (перед Петровым постом, реже – в Духов день, Троицу, Семик) совершали символические похороны Костромы или Ярилы.

Ярила, как предполагают исследователи, - это персонификация «ярой» (буйной, наивысшей) весенней силы. Ярилины дни сопровождались разнузданными игрищами, ряженьем, плясками, кулачными боями, пирами и «жениханьем».

В «Жизнеописании Тихона Задонского» (1765 г.) говорится, что праздник Ярилы «начинается в среду или в пяток по сошествии Св. Духа и умножается через следующие дни, а в понедельник первый поста сего [Петрова] оканчивается». К концу XIX в. память об этом празднике уже исчезла, однако во многих губерниях осталась традиция в Духов день или в начале Петрова поста совершать «похороны Ярилы».

Для «похорон» делали из тряпок и соломы куклу с огромным фаллосом (символ плодородия), клали ее в гроб и с плачем носили по селению, причем процессию нередко сопровождали ряженые; затем куклу закапывали в землю или топили в реке, после чего «тотчас же начинали игры и пляски, напоминавшие языческую тризну». В других местах Ярилу заменяла Кострома (от «костра» - солома): парни и девушки мастерили соломенную куклу, одевали в женскую одежду, оплакивали «Костромушку», пародировали похоронную процессию, а потом уничтожали чучело (хоронили, топили, сжигали или разрывали на части), причем нередко обрядовые причитания сразу после «похорон» сменялись весельем, смехом, попойками.

Этот смех, как считают многие исследователи, должен был показать, что погребаемый персонаж на самом деле не мертв: он передает полям «ярую» растительную силу и воскресает в зернах нового урожая, с каждой новой весной возвращаясь в мир живых.