Кинодата-1941: Бриллиантовый рукосуй
7 марта Андрею Миронову исполнилось бы 75 лет.
Его судьба напоминала расширенную версию песни Пугачевой «Арлекино» – мажорный шлягер длиной в жизнь. Жизнь, пролетевшую, как песня, которая, увы, осталась недопетой. Его гибель на сцене в 1987-м, в возрасте 46 лет, через неделю после смерти его давнего партнера по театру и кино Анатолия Папанова, выглядела абсолютно шокирующей даже на фоне непрестанных катаклизмов перестройки.
Однако во многом именно из-за такого финала Миронов хоть и посмертно, но осуществил свою мечту – вошел в пантеон больших, серьезных, настоящих, подлинно трагических артистов. В семидесятые таковыми стали тоже ушедшие слишком рано Даль, Шукшин, Высоцкий. Восьмидесятые прибавили к ним Солоницына, Папанова и, наконец-то как равного, Миронова. Арлекин слишком поздно убедил всех, что на самом деле он – Пьеро.
Последняя его роль – в недалеком «Человеке с бульвара Капуцинов» – сыграна так, будто дело происходило на съемочной площадке у Феллини или Бергмана, а не у Аллы Суриковой
А начиналась жизнь безмятежно. С рождения в первый военный год, но в семье столь же популярного, сколь искрометного дуэта эстрадных смехачей Александра Менакера и Марии Мироновой. Послевоенное детство тоже не оказалось в тягость Андрею – с самых младых ногтей тот увлекся игрой в театре (сперва в школьном), а среди сверстников слыл большущим забавником и заводилой. Своим парнем, в общем.
В доску своим, при всем его артистизме, Миронов изначально воспринимался и поклонниками. Они появились уже тогда, когда Андрею едва перевалило за двадцать и он сыграл свои первые главные роли в кино – Юрку в «Моем младшем брате» да Ромку в «Три плюс два».
Роль в рязановском суперхите 1966 года «Берегись автомобиля» была уже далеко не главной, но именно после нее страна по-настоящему обратила внимание на броского, обаятельного, подвижного парня с едва намечающейся полнотой, умными глазами и мелодичнейшим баритоном. При этом в остросюжетной трагикомедии Рязанова явно не было более отрицательного героя, чем мироновский прохвост Дима Семицветов. Но в шестидесятые уже можно было показывать в кино негодяев с человеческим лицом, и к Миронову на долгие годы пристало именно такое амплуа.
Роль противного Семицветова, несомненно, стала решающим шагом на пути к звездному часу Андрея. Леонид Гайдай после несказанного успеха «Операции “Ы”» и «Кавказской пленницы» решил пригласить в свою новую суперкомедию подсмотренный в «Берегись автомобиля» тандем матерого Папанова и нервного Миронова (может быть, «в отместку» за то, что Рязанов экспроприировал у конкурента Труса, Балбеса и Бывалого для картины «Дайте жалобную книгу»).
Что ж, материализовавшийся в результате этой затеи контрабандист Гена Козодоев из «Бриллиантовой руки» (1969) по сей день не нуждается вообще ни в каком представлении – страна Россия не только знает назубок всякую фразу из означенной нетленки, но и непрестанно держит в памяти каждую гримасу Никулина и все до одной ужимки Миронова. Положительно жаль, что сам Андрей Александрович всю жизнь морщился при одном воспоминании о «Бриллиантовой руке». Старая как мир история: настоящие артисты, подлинные мастера, вечно чего-то ищущие художники всегда ненавидели прославившие их образы.
Миронов стремительно взрослел, мужал, матерел, но режиссеры по-прежнему видели в нем лишь смешного жулика Гешу, измышленного королем советского гротеска Гайдаем
В семидесятых Миронову в кино даже и не предлагали иных ролей, кроме Остапа Бендера, министра-администратора, Черного Кота и вертопраха Фадинара из «Соломенной шляпки» (всех их он и сыграл).
И лишь в последние свои годы Андрей воплотил на экране более-менее то, к чему всегда стремился – печального мыслителя Орландо в глубокомысленной «Сказке странствий» (1982) Александра Митты и суицидального журналиста Ханина в общепризнанном шедевре Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин» (1984).
Впрочем, если в фильме снимается Андрей Миронов, то это в любом случае прекрасный повод для того, чтобы незамедлительно такой фильм посмотреть, – и подобное можно сказать лишь про вконец штучных артистов. Были у нас актеры выдающиеся, были и гениальные, а вот Миронов был один (однофамильца Евгения не предлагать). Точнее – был и остается, ведь по-настоящему одухотворенных одиночек люди помнят дольше всех.
