Повсюду царит эйфория - уверения (и самоуверения), что "началась политика", что "назад не вернуться". Тревогу тут вызывают два момента.
Во-первых, агрессия по отношению к предшественникам, к тем, кто противостоял деспотизму ранее. Психологическое отмежевание от них - они-де бузотеры, профессиональные диссиденты, а мы серьезные деловые люди, которые попутно решили навести порядок в стране. Да нет, друзья, более деловыми, чем Сахаров, быть нельзя.
Отсюда и второй момент: непременно будут и усталость, и разочарование, и предательство (в том числе за деньги), и к этому надо быть психологически готовым. Надо готовиться к тому, что будет выбор: либо ты бросаешь политику, либо втягиваешься в нее больше, чем хотел бы. Не просто сходил на митинг, побыл наблюдателем и т.п., а стал членом партии, выдвинул свою кандидатуру...
Составная часть эйфории - наивность. "Власть не сможет не пойти на уступки". Может, и пойдет (хотя пока надежных признаков этого нет), но надо же рассматривать и вариант "власть упрется". Вовсе наивное: не надо клеймить власть подонками, надо стараться с нею договориться. Договариваться бы рад, но ведь для договаривания нужны две стороны, и кошмар этой конкретной власти не в том, что она лжет, а в том, что она горда как сатана и ни на какие переговоры сроду не шла. Взятие Зимнего - вот ее переговоры. Помочиться на подследственного - вот ее переговорный процесс.
Рассказы о фальсификациях мне интересны, потому что открывают психологию смельчаков, ставших наблюдателями (психология фальсификаторов неинтересна, она не психологична).
Рассказы о том, как теперь судьи отклоняют претензии, неинтересны: тут нового ничего, правозащитники все это узнали сорок лет назад.
Самый сложный вопрос: что делать, когда сделать ничего нельзя? Не штурмовать же Зимний в ответ. Цепь насилия и агрессии - главная, которую следует порвать.
Думать и общаться, общаться и думать. Очень много работать - не в политике, а вообще, потому что политика есть разновидность общения, а в общении чрезвычайно важна невидимая часть человека, его творческие достижения. По-разному говорят с Сахаровым, который реализовавшийся гений, и с Васей Пупкиным, который свою гениальность обменял на болтовню и тусовки. Хорошо делается то, что делается мимоходом. Ворота поддаются тарану из бревна не потому, что им бьют часто и с усилием, а потому, что бревно тяжелое - дерево росло десятилетиями. Тросточкой можно бить чаще и сильнее, но эффекта не будет. Бог сумел создать мир, потому что создание мира для Бога занятие побочное и необязательное, обязательное же для Бога - быть Богом, и тогда мы что-то сотворим в политике, когда вне политики сотворим больше.
1991 
208 
